Мало того, что от перегретой штукатурки першило в горле, так еще и гудение обогревателя некогда уютное, теперь окончательно приелось, и действовало на нервы. Каждое утро, просыпаясь от невероятного холода, Сергей первым делом слегка отодвигал ставни, надеясь увидеть, как сквозь тающий снег проступают мерзлые комья земли.
Местами так оно и было, но почти каждую ночь, упрямая зима насыпала новый слой снега, кутая остывшую землю белоснежной простыней. Иногда Сергею начинало казаться, что весна не наступит, и время застынет навеки, вместе с осточертевшими холодами, покрытыми инеем стеклами и опротивевшим гудением обогревателя в библиотеке.
Надежда в последнее время впала в состояние близкое к зимней спячке. Она передвигалась по дому словно тень, глядя перед собой отсутствующим взглядом, впрочем, оживая ненадолго, когда бесполезное солнце заглядывало в окна, заставляя искриться покрытые инеем подоконники.
Каждый раз, когда Сергей слышал ее неуверенную поступь, ему хотелось подбежать к супруге, и как следует тряхнуть, чтобы согнать с ее лица это сонное выражение.
(А еще она заметно поправилась, и пусть тебя не смущает ее взгляд. Где-то в глубине ее глаз, вспыхивают и тухнут лукавые огоньки. Бьюсь об заклад малышка явно что-то замыслила!)
Впрочем, Сергею было не до нее. Он махнул рукой, на все эти семейные баталии, предпочитая плыть по течению, благо пока была такая возможность. Вместо этого Жданов часами просиживал в библиотеке, листая журналы, вороша давно ушедшие деньки, прикасаясь к ним, поглаживая, душой ощущая, как застывшее в пыльных страницах время, оживает под его прикосновениями, возвращая туда, куда не попасть обычному человеку.
(Если он, конечно, не обладает даром поворачивать время вспять…)
С самого утра Надежда возилась на кухне, Сергей со своей стороны надолго обосновался в библиотеке, и только ближе к обеду спустился ненадолго, чтобы посмотреть, как идут дела. Все было в порядке.
(Как всегда…)
Оставив супругу внизу, Сергей не спеша, поднялся по лестнице, толкнул дверь, ведущую в прихожую.
Там было холодно — вода в железном ведре, что стоящем у тяжелого, допотопного шкафа для обуви, покрылась ледяной коркой. Сергей остановился посередине комнаты.
Каждый раз, заходя в дом, он словно переступал через самого себя. Как будто проходил сквозь невидимые ворота, что отделяли один мир от другого. Из зловредной суеты будней, он переносился в светлую пастораль детства, что отзывалось иногда осколками воспоминаний, обрывками запахов, сочащимися из щелей.
А еще его интересовало — что же там, под крышкой погреба, крашенной в один цвет с полом.