Пока он приходил в себя, потихоньку выкарабкиваясь из кошмарной пучины, дедушка навесил на дверки огромный замок. Пару раз, до этого, он заставал Сережку сидящим в кромешной тьме погреба, и просто не обращал на это внимание, полагая, что каждый имеет право развлекаться так, как хочет. Но теперь, когда внук вторые сутки лежал в горячечном бреду, он решил навсегда отгородить эту часть погреба, чтобы Сережка больше не смог попасть за железные дверцы.
Поразмыслив немного, дедушка накрыл их огромным фанерным щитом, и приделал широкие полки, которые заставил разным хламом. Теперь ничего не напоминало о том, что когда-то здесь было небольшое помещение.
Когда Сережка окончательно поправился, мама забрала его домой. Она старалась, как можно меньше напоминать ему о том, что случилось, и Сережка, мало помалу, сам перестал вспоминать обо всем. Кошмарные видения ушли, и Сережка выбросил из головы все детские страхи.
Даже тогда, когда он приезжал погостить к старикам, он так и не вспоминал о том, что случилось. Его память услужливо избавилась от неприятных воспоминаний, заменила их другими, пусть не настоящими, но зато более подходящими детскому разуму, и Сережка, заходя в сырой погреб лишь ежился от сумрачной прохлады, раздумывая о том, что же находится там, за стенкой, такой с виду непрочной, по которой можно легонько стукнуть костяшками пальцев (не забыв раздвинуть банки, рядами стоящие на полках), и услышать тихий шорох падающего мусора — трухи, что нанесли неутомимые мыши (настоящие хозяева этого места), щепок и кусочков цемента, что отстали от стены.
Сережка обозревал пространство погреба, каждый раз раздумывая над происходящим за стеной. Однажды, спустившись в погреб, он придумал, что там живет огромное, неповоротливое божество.
Там, где темно и сыро, и единственный источник света — квадратная щель в полу прихожей, живет он — старый, седой бог.
(Бог пыли, седой паутины, ржавых консервных банок и гнилых досок и, конечно же, глины…)
Он всемогущ, и способен исполнить любое желание, единственное, заветное желание. Стоит только захотеть — все сбудется, повинуясь воле божества.
Нужно только попасть туда, прикоснуться к земле и загадать то самое, сокровенное, что не дает спать, отзываясь осенней тоской даже в самый жаркий, самый теплый летний день.
И если твои помыслы чисты как снег горных вершин, и если сердце твое трепещет в нетерпении, знай — все будет, так как хочешь ты, все исполнится однажды, когда звезды займут свои места, и существа в толще стен, не надолго перестанут петь свою тягучую песню полуночи, и луна скроется за черными тучами — тогда все и случится, время замедлит свой безумный бег, его огромный волшебный маятник, что отсчитывает мгновения, остановится, издав полный сожаления вздох, и тогда (о, тогда!) исполнятся мечты, и мир потускнеет в твоих глазах, и мир снова сдвинется с места, но в воздухе не будет больше пахнуть дымом, и, вступив на дорожку, ведущую к звездам, ты будешь наконец-то счастлив, и в глазах твоих зажгутся ослепительным светом тысячи солнц.