Так каким будет твой ответ? Хочешь ли ты, чтобы исполнились все твои желания?
— Да! — не то прохрипела, не то пробормотала Надя.
Надежда понятия не имела, о чем пыталась сказать ей рыба, но была уверена в одном — она согласна на все, лишь бы убраться отсюда, из этого проклятого мира.
Ветер подул с новой силой, и холодные брызги ударили в лицо. Надежда отшатнулась, услышав нарастающее гудение. Словно тысячи телеграфных проводов вибрировали в сыром ночном воздухе, наполняя его тоской.
Звук усиливался и Надя, почувствовала, странную дрожь, исходящую от золотой рыбины. Это она была источником звуков, будоражащих душу, трогающих самые чувствительные струны…
А еще ей пришла в голову мысль, что она забыла о чем-то важном. Существенном.
(Или ей помогли забыть, сделали все возможное, чтобы увлечь дешевыми чудесами)
Надя как могла, отогнала навязчивое желание оторвать руку от рыбы, пока та не ухватила острыми зубами, и не утащила на самое дно своего пруда.
Словно прочитав ее мысли, рыба нетерпеливо вильнула хвостом, и Надя в последний момент успела ухватиться за обломок перил. А потом, рыба выпрыгнула из воды и прорычала-проскрежетала волшебное слово.
И мир стал оседать лохмотьями пены, растворяться в ночи, и сквозь него проступили знакомые очертания улицы. В самый последний момент, Надежда услышала тихий детский голосок, который звал ее по имени.
Она успела повернуть голову, и увидела, как бежит, спотыкаясь, маленькая девчушка с корзинкой. Та самая, что учила ее правильно кормить рыбу.
Мир менялся, и она менялась вместе с ним. Но пока она еще могла слышать звуки этого волшебного мира, ветер донес последние слова девочки:
— Мама, мамочка… Забери меня с собой… Пожалуйста…
Надежда дернулась, но было поздно. Мир сказочной рыбы стал похож на мираж, он поплыл, и его линии стали тоньше паутины. А потом боль и слабость ударили по телу, вминая в пыль. Надежда поползла, теряя силы, в ушах все еще стоял голос дочери, которую она оставила там, поддавшись уговорам проклятой рыбы, а по ногам потекла кровь. И когда Надежда поняла, о чем говорила рыба, она завыла.
В глазах заплясали огненные, колючие искры, и мир, в который она вернулась, нахлынул, оглушил ее своими звуками, красками, запахами. Навалился неземной тяжестью, вминая в пыль улицы. Кто-то склонился над ней, озабоченно причитая, и немного позже чьи-то руки потащили ее куда-то далеко, прочь. И она, изнемогая от всего этого лишь стонала, в то время, как в голове крутилась одна и та же мысль:
— Я оставила ее там… Оставила там…
Искры вспыхнули, оставив яркие пятна, а потом свет стал меркнуть, истончаясь, становясь все блеклее и невесомей. Где-то хлопнула дверь автомобиля, потом заскрежетал двигатель, и последнее, что услышала она, перед тем, как окончательно провалиться в бездну забвения — тонкий детский голос: