(Это он, точно он — гребаный ключик, чертов кусок ржавчины, пропуск в сказку, именно то, что он так долго и безуспешно искал!)
Или нет? Мало ли какая дрянь водилась в коробке из-под обуви — наперстки, катушки от швейной машины, кнопки и заклепки, пряжки и маникюрные ножницы — целая россыпь тусклых и блестящих железок, каждая из которых не стоила и гроша, но вместе с тем, именно они составляли тот необходимый набор, что каждая уважающая себя домохозяйка собирает в коробках, шкатулках, да и просто в ящиках стола.
Сергей осторожно, сдерживая дыхания, ощупал находку. Сомнений не было — это именно то, что он искал. Ключ сам просился в руки, нужно было просто поискать, как следует.
Он сжал ключ рукой и пополз вон из спальни, с каждым сантиметром приближаясь к цели…
С каждым движением, с каждым вдохом-выдохом ему становилось все хуже и хуже. Пол качался под ним, словно корабельная палуба, темнота комнат оказалась изодрана разноцветными полосами, словно какой-то безумный художник решил украсить ее аппликацией из собственных кошмаров, в ушах вперебой звучали голоса, что спорили и тут же соглашались друг с другом, запах паленной шерсти витал вокруг, время от времени забираясь в ноздри, вцепляясь длинными костлявыми пальцами, отчего к горлу подкатывала тошнота. Он полз, стараясь не отвлекаться от цели, собирая силы для каждого последующего движения — только так можно было существовать на отрезке соединившем начало и конец пути — спальню с секретами и погреб, в котором прочно обосновалась тайна.
А потом, где-то на полпути между пианино и выходом из залы, ему стало совсем худо. Он замер, помимо воли разжал пальцы. Ключ остался лежать под вялой кистью, Сергей попытался оттолкнуться от пола, и когда у него ничего не вышло, лишь бессильно заплакал. Он плакал, поддергиваясь в такт судорогам, что душили грудь, неловко загребая руками и ногами, оставаясь при этом на месте, словно перевернутая на спину черепаха.
— Постой-ка.
Голос был ему знаком. Сергей остановился, повернулся на голос — в темноте залы ниоткуда материализовалась плотная тень. Она поплыла к нему, по мере приближения становясь, все отчетливее и более узнаваемой.
И когда ночной гость приблизился к нему, Сергей захрипел, выдыхая остатки воздуха:
— Деда…
Дедушка не спеша, приблизился и чуть наклонился, рассматривая внука. Как Сергей не пытался, ему не удалось рассмотреть дедушкино выражение лица. Некоторое время он глазели друг на друга — дедушка буравил его внимательным взглядом темных, похожих на провалы глаз, Сергей пылился единственным взглядом, отчаянно моргая оттого, что с каждой секундой становилось все труднее сдерживать рвущийся из груди стон.