Мокей привлек ее к себе:
— Только, если ты будешь меньше есть…
Утром, впрочем не слишком рано, их разбудил телефонный звонок. До конца еще не проснувшись, Мокей прислонил к уху трубку, и его тут же снесло с постели. Приятный баритон очень буднично и делово сообщил, что соединяет его с президентом, и буквально тут же Серпухин услышал хорошо знакомый по новостным программам голос. Поздоровавшись и несколько отрывисто произнося слова, президент сразу же перешел к сути дела:
— Нас, Мокей Акимович, интересуют как проблемы общества, так и мнение отдельных граждан, которые вы сочтете обоснованными и требующими особого внимания. Пришло время, а главное, появились деньги, для того чтобы обеспечить людям достойную жизнь, и мы с вами просто обязаны этим заняться. Думаю, дней через десять познакомиться с вами лично, — Серпухину показалось, что президент улыбается, он даже мысленно увидел эту его сдержанную улыбку, — тогда все в деталях и обсудим.
И тут же в трубке появился приятный баритон и, представившись, пояснил, что ему, как личному помощнику президента, поручено поддерживать с Серпухиным связь. Попросил, но мягко, ненавязчиво, подготовить к будущей встрече нечто вроде меморандума с кратким изложением вопросов, к которым Мокей хотел бы привлечь внимание главы государства…
— Странички три-четыре, больше не надо, — закончил разговор чиновник администрации, — и, пожалуйста, договоренность нашу ни с кем не обсуждайте, иначе затея будет лишена смысла…
Крыся смотрела на Серпухина во все глаза:
— Президент?
Мокей лишь кивнул и отправился на кухню промочить пересохшее горло. «Все-таки удивительно, — думал он, наливая в стакан воду из-под крана, — как соприкосновение с высшей властью отзывается в душе трепетом. Казалось бы, элементарно поговорили о деле, а чувство такое, будто награжден. Видно, правда есть в крови русского человека нечто подлое, рабское, заставляющее беззаветно любить тех, кто на самом верху. О деньгах не спросил, — вспомнил он вдруг и тут же устыдился. — Наверняка не обидят, да и странно было бы начинать большое дело с таких шкурных мелочей!» Содержание же разговора и особенно его открытая, деловая манера Серпухину импонировали. Все четко, без недомолвок и ненужного жеманства. Доверительный тон собеседников льстил и вызывал уже подзабытое ощущение собственной значимости.
«Шанс повлиять на ситуацию в стране выпадает далеко не каждому». — Прихлебывая на ходу кофе, Мокей вернулся в комнату.
Из вороха проблем предстояло вычленить то, что могло напрямую улучшить качество жизни людей и их психологическое состояние, помочь переломить настроение обреченности, вызванное встречающейся на каждом шагу несправедливостью. «Какой неожиданной гранью поворачиваются к тебе уже знакомые мысли, — удивлялся Серпухин, — ведь о том же самом четыре сотни лет назад думал Васка Мерцалов. Может быть, президент действительно намерен завести наконец в государстве одну большую правду, которую только и любит Бог?..»