Крысе затея с подготовкой меморандума тоже очень понравилась:
— Скорее всего, после встречи они предложат тебе работу в администрации президента! Что ты улыбаешься? Сам подумай, как еще можно найти честных и преданных делу людей?
Однако, несмотря на имевшую место эйфорию, присутствовала в мыслях Серпухина и определенная настороженность.
— Есть в этом странность, — говорил он Крысе, разгуливая по комнатке в старом халате и с чашкой кофе в руке. — Сначала я потерял все, что имел, затем пошли провалы в шестнадцатый век, а теперь вдруг получаю необычное и неожиданное предложение — не звенья ли это одной цепи?..
Крысю такая постановка вопроса привела в раздражение:
— А мне кажется, ты просто не веришь в себя! Что за манера во всем обязательно искать подвох? Пойми, Мока, я хочу видеть тебя счастливым и успешным, не только вернувшим все потерянное, но и занявшим достойное место в иерархии власти. Ты только представь, как здорово мы с тобой будем смотреться на каком-нибудь парадном приеме в Кремле!..
Серпухину и самому хотелось так думать, поэтому он довольно быстро успокоился. Как каждая увлекающаяся натура, Мокей тут же начал строить планы и очень скоро стал представлять себя этаким Адашевым или Сильвестром, которые в первые годы царствования Ивана Грозного управляли, по сути, страной и обеспечили ей благоденствие и процветание. Не до такой, конечно, степени пытался обуздать свое воображение Мокей, но почему бы и ему не попробовать сделать что-то разумное и полезное?..
Так начинался короткий, но едва ли не самый счастливый период в жизни Серпухина. Предвкушение приятных событий всегда лучше их самих, мечты во всем превосходят убогую реальность. Мокей был целиком захвачен новой для него идеей, этим лучшим лекарством от хандры и прозябания. Живущий в России думающий человек буквально истыкан иглами окружающих его несправедливостей, от которых он вынужден обороняться повышением болевого порога. Это если по-научному, а по-простому притворяться, что — поскольку сделать ничего нельзя — встречающиеся на каждом шагу гнусности и откровенный обман его как бы не касаются. Совсем другое дело, когда появляется возможность хоть в чем-то противостоять обстоятельствам, а тем более ими управлять. Тут-то все несуразности и пороки нашей жизни скопом к человеку и приступают. Страничек же было дозволено испещрить заметками только четыре, ну пять! А еще муки творчества и необходимость найти правильные слова, в которые отлить испытываемую боль и отчаяние. А они, как оказалось, жили в Серпухине все эти годы, загнанные в темный угол подсознания внешним благополучием.