— Что ж, в таком случае дети пусть побудут у нас день-два, посмотрим, что тут можно придумать. Гарсиа, будь любезен, отвези миссис Пэтчет на станцию. У нее сегодня был трудный день. Она еще успеет на вечерний поезд, если отправится прямо сейчас.
И с этими словами она вышла из комнаты, ясно давая понять, что больше разговаривать не намерена — ее аккуратненькая белая попка проглядывала сквозь желтые полы шали. Правда, напоследок она успела краем глаза заметить, как Никола, неуклюже ступая, расплющила печенину на персидском ковре, а Энди, ни с того, ни с сего чихнув, забрызгал каплями пепси-колы свежепобеленную стену.
Руфь пошла к выходу.
— А как же вещи? — спохватился Боббо, идя за ней следом. — Где же их вещи? Майки, трусы, карандаши, игрушки — где все?
— Сгорело. Все сгорело. Купи заново.
— Я, между прочим, деньги не печатаю. И потом, сегодня суббота, магазины закрыты, а завтра воскресенье.
— Да, так всегда и бывает, — невозмутимо сказала Руфь. — Только подумаешь: надо купить то-то и то-то — хвать, а магазин закрыт.
— А как же школа, Руфь? Им ведь надо ходить в школу.
— Подыщи им какую-нибудь новую школу.
— Но поблизости нет ни одной школы!
— Было бы желание, а школа найдется, — сказала Руфь.
— А ты-то сама куда едешь? — строго спросил Боббо. — К друзьям?
— К каким таким друзьям? — ответила она вопросом на вопрос. — Впрочем, я могу остаться, если хочешь.
— Ты не хуже меня знаешь, что это невозможно.
— Тогда я пошла.
— Но ты хоть адрес оставь.
— Нет, — сказала Руфь. — У меня нет никакого адреса.
— Но ты же не можешь вот так просто взять и бросить детей?
— Могу, — сказала Руфь.
Гарсиа проводил Руфь к выходу. Доберманы жадно дышали ей вслед. От нее исходил какой-то необычный запах — смесь триумфа, свободы и страха. И этот запах, судя по всему, ударил им в голову: отталкивая друг друга, они поддевали носами подол ее серо-зеленого платья.
— У собак хороший вкус, — заметил Гарсиа. Он усадил ее на заднее сиденье «роллс-ройса». — Куда едете? — спросил он. — На восток? На запад? Платформа один или два?
— Все равно, — сказала она. — Посадите меня в какой-нибудь поезд, и дело с концом.
Он догадался, что она плачет. Покосившись через плечо, он увидел, как вздрагивают ее толстые плечи.
— Я не могла иначе, — сказала она. — У меня не было другого выхода. Или они, или я.
— Я присмотрю за ними, — пообещал Гарсиа, пообещал не для красного словца. — Звоните в любое время — буду держать вас в курсе дела.
— Спасибо, Гарсиа.
— Хотите, чтоб он вернулся к вам? — спросил он. Он полагал, что она скажет да. Мужчинам вообще с трудом верится, что женщины могут без них обойтись.