– А как вы оказались у того озера? Ну на Земле?
– Мальчишка совсем, мне только одиннадцать исполнилось, родители купили мопед, отец у меня директором промбазы был. Начитался книжек про индейцев и поехал играть. Мопед у меня был вместо мустанга. Заехал в тот клятый лес, чтобы подальше от глаз, – со мной ведь никто не дружил: директорский сынок, – а у отцовых знакомых только девочки.
– Понятно. А мопед глубоко лежит?
– Не знаю. Я ведь точно и не скажу, где именно это произошло, даже тогда не знал, когда это только случилось: испугался сильно.
– Погодите, Максим… – Дмитрий выжидательно посмотрел на старика, да и не такого уж и старика: под шестьдесят ему, предпенсионный возраст, так сказать.
– Лучше Вейн. Вот называете Максимом – а мне чудится, что к другому человеку обращаетесь.
– Хорошо, Вейн. А почему вы не привнесли в этот мир ничего нового, совсем ничего?
– Мне тогда одиннадцать было. Что я мог?
– Ну не знаю. Хотя бы изобрести лук или приручить собаку.
– Единственное, что я мог предложить, – это лук, но из этого ничего не вышло. Когда я сделал себе игрушку, взрослые заинтересовались, но потом отмахнулись. Копье можно метнуть куда точнее и дальше, чем стрелу. Пытались это повторить и взрослые мужчины, но луки быстро ломались у них в руках. Я знал, что это должно работать, но как этого добиться, понятия не имел, как не знаю и сейчас. Так это и осталось детской забавой, и то недолго.
– Шаманы запретили?
– Нет. Шаманы – они, конечно, нового не любят, но тут постарались сами охотники. Детские забавы должны развивать, а что будет развивать бесполезное, хотя и интересное детям? Пусть лучше мечут дротики и дерутся с копьями, в жизни это пригодится. Пытались сделать оперение на дротики, но они почему-то стали неточными, поэтому от этого отказались. А что касается животных, то тут вопрос очень серьезный, и в первую очередь против будут именно шаманы. Младшие братья должны жить на воле, никто не может лишить их свободы. Великий дух уже давно определил каждому живому его путь, и ничего не остается, кроме как следовать ему. При мне был случай, когда один охотник попытался приручить котенка рыси.
– И как?
– Его убили. Замучили у тотемного столба, вымаливая у великого духа прощение для ослушника.
– И как, вымолили?
– Наверное, – пожал плечами Максим. – Он за полдня, что над ним издевались, не проронил ни звука. Крепкий был охотник, в одиночку выходил на медведя и рысь взял в одиночку, когда она на него кинулась.
– А вы не пытались потом взяться за это?
– Нет. Боялся. Запрещено.
– Понятно. Выходит, мы тоже ослушники, и вы прибыли, чтобы уничтожить заразу.