Пес догадался первым. Он застонал почти человеческим голосом. Сара выпустила мою руку. Что-то вылетело у нее между губ, душа, может быть, и взмыло вверх. Мгновение я надеялась, что сестра вернется, но она ушла навсегда. Я посидела еще немного, потом встала, чтобы закрыть окно. Вернувшись к кровати, я протянула руку, чтобы закрыть сестре глаза. Топси впился в мою ладонь, на запястье показались две капли крови.
Никто не захотел приготовить тело сестры к погребению, и ее похоронили в той же белой рубашке, в которой она лежала больная. Я расчесала ей волосы. Топси не спускал с меня глаз. Когда он укусил меня, я шлепнула его по носу, и теперь он вел себя осмотрительней, хотя временами рычал.
— Не смей на меня рычать, — говорила я ему. — Теперь я твоя хозяйка.
Он смотрел на меня своими круглыми, как пуговицы, глазами так, словно я сошла с ума. Мы с ним сидели рядом, оплакивая Сару. Это она связывала нас. Наше горе — вот все, что нас объединяло.
Двое могильщиков принесли во двор гроб. Они были итальянцы и плохо говорили по-английски. Они вошли в коттедж и удивились, увидев рядом с телом только десятилетнюю девочку и маленькую собачку. В знак почтения они сняли шляпы и переложили мою сестру в гроб, а гроб поставили на тележку, которую сами же и повезли. Мы с Топси шли следом за тележкой. В окне большого дома я заметила свою сестру Ханну. Миссис Келли считала, что участвовать в похоронах опасно, хотя они проходили на открытом воздухе. Ханна подняла руку и помахала мне, но я не ответила. Пришел пастор, Джонсон Джейкоб, и прочитал молитву. Он был добрый человек и постоял рядом со мной, пока могильщики рыли могилу. Он сказал мне, что тайну нашей веры умом постичь трудно, и я подумала — с чего он взял, что у меня вообще есть вера? Он ушел, а мы с Топси стояли, пока могила не сровнялась с землей. Как получилось, что Сара умерла? Как получилось, что из всех возможных желаний она выбрала столь незначительное?
Когда стемнело, я направилась к воротам кладбища. Ворота были очень красивые, из кованого чугуна, их сделали во Франции по заказу одной семьи, которая потеряла маленькую дочь, словно эти ворота могли помешать ее духу скитаться по свету. Я звала Топси с собой, но он остался сидеть возле могилы. Я захлопала в ладоши. Он даже головы не повернул. В траве застрекотали последние сверчки этого лета. Их песня звучала тихо и торжественно. Вот и все. Вот и конец. Вдруг посреди кладбища я осознала, как я одинока. Я снова ощутила, какая я маленькая — мне всего лишь десять лет, а мир вокруг слишком велик для меня. Я продолжала звать Топси, а он не обращал на меня никакого внимания. Темнота сгущалась, поднялся ветер. Я побежала к воротам. Когда я оглянулась — Топси лежал на траве возле могилы, как уродливый старый сверчок.