Папа с Анникой пили чай, и папа поведал свою недолгую историю работы коммивояжером.
— В Арвидшуре у меня закупили сто банок и пятьдесят флаконов, сказав, что «Вивамакс» — именно то, что нужно северянам в темное время года. Но когда я начал выкладывать товар в Арьеплуге, на меня чуть не спустили собак. Они решили, что «Вивамакс» — чистой воды надувательство. Хочешь быть здоров — жуй ягель и обтирайся пижмой.
Анника рассмеялась и поперхнулась чаем, так что папе пришлось постучать ее по спине.
— И вот, по дороге из Арьеплуга я вдруг почувствовал такую сонливость, что решил — раз под рукой есть средство для поднятия духа, почему бы не испробовать его. К тому же я начал понимать, что всю партию товара мне сбыть не удастся, поэтому проглотил целую пригоршню таблеток. Правда, в инструкции написано, что надо принимать две в день.
— Пусть исправят текст на этикетке и напишут, что препарат помогает бороться с бессонницей, — предложила Л у.
Папа прыснул от смеха:
— Точно, как только свяжусь с руководством, надо предложить такой вариант. Хотя они, наверное, и слушать меня не захотят. Автомобилю теперь прямая дорога на свалку.
— Тебе очень повезло, — сказала Анника. — Машина могла налететь на пень подлиннее, и он проткнул бы тебя насквозь. Как шашлык. Такое уже случалось.
— Ума не приложу, что произошло. Помню только, что вокруг был лес, а дорога словно исчезла.
Я взглянула на папу. Невеселенькую историю он рассказал. Историю, в которой он мог погибнуть и больше никогда не вернуться к нам.
Анника выдала Лу лекарство, и та свернулась калачиком в больничной кровати. В отличие от меня, ей не нужно было привыкать к больнице, к шагам медсестер в коридоре, к скрипу дверей, которые то и дело открывались и закрывались.
— Папа? — прошептала я в темноте.
— Да?
— Просто захотелось проверить, на месте ты или нет.
— Все будет хорошо, — зевнул он.
На следующий день папу выписали. Ему сделали рентген и сказали, что гипс можно будет снять только через пять-шесть недель. Документы должны были выслать в Стокгольм, в больницу, где папа числился постоянным пациентом.
— Ну что ж. прощай. Люлео. — сказал папа и поскакал прочь на костылях.
Медсестра Анника стояла с грустным видом.
— Впредь будь осторожнее. Фредрик Борг!
Папа заковылял обратно, чтобы погладить ее по щеке.
— Если меня когда-нибудь еще угораздит попасть в больницу, надеюсь, что я окажусь здесь, у вас!
— Для начала придется переехать сюда. Мы ведь не можем без конца подбирать столичных потеряшек!
— Как знать, — возразил папа. Никто не понял, что он имел в виду.