— Безумие.
— А то… — отозвалась Зоя с беспечной иронией и, запустив руку в продолжавшее дымиться ведро, извлекла из него полусгоревший — только проволочки и кружева — бюстгальтер Изабеллы. — Но у меня такое впечатление, что не все подчиняется здравому смыслу.
Зоя ждала объяснений, почему сгорела одежда, но я промолчал, и она бросила обуглившийся бюстгальтер в ведро с пеплом.
— А у нас с вами есть кое-что общее, — выпалила она замечание словно парадокс.
— Кроме моего брата?
— Интерес к камням, скалам…
Я посмотрел на нее с недоумением.
— Разве Гарет вам не рассказывал? — продолжала она.
— Боюсь, что нет. Мы с ним мало разговариваем. В этом столько же моей вины, сколько и его. — Мне стало интересно, что ей наговорил обо мне брат.
— Я скульптор, работаю с мрамором. — Серьезность Зои подкупала. — А вы геолог? Ведь так?
— Геолог — это совсем не так романтично, — улыбнулся я. — Сколько вам лет?
— Разве мой возраст — это причина, чтобы меня не воспринимать серьезно?
— Как художника или женщину?
— Я задала вам вопрос.
— Мне кажется, — я подался вперед, чтобы мой ответ прозвучал внушительнее, — что я по возрасту гожусь вам в отцы.
— Но вы не мой отец. Если хотите знать, мой отец в прошлом году погиб в автомобильной аварии. И у меня такое впечатление, что он был все-таки на несколько лет старше вас.
Выражение бесчувственного безразличия слетело с ее лица. Я еле сдержался, чтобы не обнять ее.
— Мне очень жаль.
Зоя вздрогнула.
— Видите, у нас есть еще кое-что общее. — Прежде чем снова повернуться ко мне, она окинула взглядом соседние крыши. — Я видела вашу жену всего раз, на каких-то посиделках. Она советовала Гарету расстаться со мной, считала, что я слишком пылкая и, наверное, слишком молодая.
Я рассмеялся.
— Похоже на Изабеллу. Она его вечно учила, кого любить, а кого нет.
— Согласна, она права: я слишком пылкая. — Зоя помолчала и показала на ведро. — Трудно подобрать слова.
— Потому что их не существует.
Девушка кивнула, присела у стены и закурила сигарету.
— Мрамор получается из морских раковин, спрессовывающихся за миллионы лет в камень. Правильно? Поэтому в нем такая прозрачность — свет древних океанов.
— Правильно, — улыбнулся я. — А нефть — продукт длящегося миллионы лет распада органических веществ, и в ее черном блеске просвечивает сияние денег.
— Но разве работа только за деньги не портит? — не отступала девушка.
— Открою вам секрет: меня возбуждают не деньги, а охотничий азарт. Стремление найти то, что я уже почувствовал под землей.
Зоя кивнула:
— У меня такие же ощущения, когда я прикасаюсь к глыбе мрамора. Угадываю в камне форму и освобождаю ее при помощи резца.