— Хочешь сигарету? — спросила девушка.
— Нет, спасибо. Я бросил.
— Так я и думала. — Она закурила и выпустила дым в небо. — Скажи, что это за птица, которая все время следует за тобой?
— Какая птица? — Я был потрясен.
— Брось, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Похожая на маленького ястреба. Я видела ее во время концерта вот здесь! — Она ткнула пальцем мне за плечо.
— Нет никакой птицы.
— Есть. Но если не желаешь признавать, не надо. Это имеет какое-то отношение к Изабелле?
Я в изумлении уставился на нее и повторил:
— Нет никакой птицы.
— Ну, как хочешь… — Зоя выдохнула дым в серебристый воздух. — Гарет ведь не умрет?
Ее вопрос вернул меня к действительности.
— Не знаю. — Я снова закрыл глаза. Красные лучики солнца неистово плясали у меня на веках.
— Как бы я хотела отмотать время назад, — сказала Зоя. — Я стала об этом мечтать после того, как умер мой отец. Есть минута до и минута после. Если бы было возможно отменять события или хотя бы изменять их последствия. Но это не в нашей власти. Мы мечемся, считая, что способны чем-то управлять, пока не приходит наша собственная смерть.
Мне показалось, что ее слова парят в воздухе, как парашютики одуванчиков. Но пока она говорила, в сознании зародилась мысль — безумная, нелепая, но очень настойчивая. Что, если верна теория Энрико Сильвио и астрариум способен изменить судьбу Гарета, стоит только повернуть в устройстве ключ? Абсурд. Но сколько бы ни спорил с ней сидящий во мне рационалист, я не мог ее прогнать. Почему бы не попробовать — это все равно что бросить кости…
— А если бы ты могла управлять судьбой? — неожиданно для себя сказал я вслух.
— Каким образом? — повернулась ко мне Зоя.
— Представь, что срок смерти человека — результат комбинации обстоятельств: веры, что ему суждено умереть именно в этот день. Эта вера ведет к подсознательной незащищенности, и он отказывается от всяких мер предосторожности, которые раньше подсказывал ему инстинкт. Есть ли способ изменить дату смерти?
— Думаю, что есть, — осторожно ответила Зоя.
Меня охватило непреодолимое желание немедленно добраться до астрариума. Я вскочил на ноги и поискал в кармане пятифунтовую банкноту.
— Вот, — протянул деньги девушке и солгал: — Я возвращаюсь к Гарету, а ты возьми такси, поезжай домой и отдохни.
Зоя смотрела на меня. Ее зеленые глаза вопросительно светились.
Когда я оказался у турецких бань, было почти шесть вечера. В раздевалке толпились закончившие дневные труды люди: любители-культуристы, бизнесмены, заглянувшие в баню снять напряжение. Я прямиком прошел к своему ящику и, забыв о всякой осторожности, вынул из него астрариум.