Вспомнилось данное отцу обещание. Если Гарет умрет, я обману ожидания и его, и брата, как до этого обманул ожидания Изабеллы. Неужели я вообще не в состоянии защитить людей, которых люблю? Минуты бежали, а я сидел с астрариумом у ног, скованный страхом и чувством вины. Внезапно у меня на голове зашевелились волосы — возникло ощущение, что за мной наблюдают. Я посмотрел на матовое стекло в двери и заметил в коридоре размытый силуэт крупного мужчины. В ужасе наблюдал, как тень сместилась сначала вправо, затем влево. Вскочил, бросился к двери, но остановился и пнул рюкзак с такой силой, что он улетел под кровать. Когда я распахнул дверь палаты, коридор был пуст. Из служебной комнаты появилась дежурная сестра, в приглушенном свете ночников ее лицо показалось мне нездорово бледным.
— С вами все в порядке, мистер Уарнок? — На мгновение мне показалось, что она притворяется, изображая грубоватый шотландский выговор.
— Вы никого не видели здесь, у двери, секунду назад?
Женщина снисходительно улыбнулась:
— Ни единой души. В этом опасность ночного дежурства: после полуночи разыгрывается воображение.
Я посмотрел вдаль зеленого, как горох, коридора: никого, только две оставленные каталки и пустое инвалидное кресло. Может, мне все привиделось? Но силуэт был совершенно реальным, и чувство, что за мной наблюдают, не проходило. Я вернулся в палату.
Не в силах больше слушать размеренное дыхание брата — какой обман, ведь он, казалось, находился так далеко от этого мира, — я взял рюкзак, вышел в комнату ожидания и устроился в тусклом свете, едва сознавая, что передо мной мерцает экран укрепленного на противоположной стене телевизора.
Голос в телевизоре что-то сказал про Египет, и я поднял глаза. Египет редко появлялся в программах новостей, и я обрадовался, что могу отвлечься. Шла передача «Панорама», обсуждалась война Судного дня 1973 года и ее последствия в свете арабо-израильских отношений. Двое ученых, военный корреспондент, посол Египта в Великобритании и ведущий Робин Дэй своими пророчествами для среднего класса вызывали только раздражение, как те кабинетные социалисты, которых я знавал в свою бытность студентом. Затем, к моему удивлению, ведущий представил Рэйчел Стерн. И у меня возникло мимолетное ощущение, что время свернулось, стало несущественным, соединяя годы моей юности и взрослой жизни.
Робин Дэй расхвалил познания Рэйчел в ближневосточной политике и спросил:
— Садат предпринимает шаги, которые означают уступки Америке. Как вы считаете, возможно ли подписание мирного договора между Египтом и Израилем?