Я удивленно взглянул на него. Египтолог перехватил мой взгляд и улыбнулся. Мне не хотелось ему отвечать — и не только из-за своих подозрений. Чем меньше я обсуждал эту тему с людьми, тем слабее ощущал на себе влияние астрариума. Гермес посмотрел на меня с интересом.
— Оливер, вы выслушали историю механизма: астрариум непреодолимо тянет тех, кто хочет управлять происходящими вокруг них событиями. Он способен изменить ход истории. — Египтолог вздохнул. — Но вы сваляли дурака: в своем стремлении подчинить все логике бросили вызов мощи устройства.
— Может, и так, — коротко ответил я, по-прежнему не желая признаваться, насколько увяз в этом деле.
— Ахиллесова пята ученых в принципе: ничто не достоверно, пока не доказано. Эмпиризм Ньютона погубит мир. Астрариум, Оливер, — это реальность независимо от того, способны вы это доказать или нет, зато он может вынести вам приговор. Древние египтяне верили, что некоторые материалы обладают субстанцией души; если говорить по-вашему, научным сухим языком — электромагнитными вибрациями, силовыми полями. Они конструировали из этих материалов священные предметы, а затем при помощи колдовства вдыхали в них жизнь. Сколько времени вам отвела машина?
Обыденная серьезность тона археолога, его непререкаемая вера в могущество астрариума начинали меня пугать. Я чувствовал, что астрариум взял власть над моей жизнью, но какая-то часть моего существа продолжала надеяться, что это всего лишь следствие недавних событий, горя и многих бессонных ночей. Я колебался, а затем решил, что не будет вреда, если я открою Гермесу еще несколько деталей.
— Появилась вторая стрелка, но это ровно ничего не значит — с таким же успехом она могла указывать на дату через две тысячи лет. — Я изо всех сил старался, чтобы мой голос звучал небрежно.
— Сколько? — не отступал Гермес.
— Восемь дней.
— Оливер, я могу это остановить. — Он пристально на меня посмотрел.
— Изабелла не смогла.
— К тому времени, когда она нашла устройство, было слишком поздно. Вы сами это понимаете.
— Я понимаю одно: полученная мной информация весьма необычна и непривычна, поэтому у меня появились опасения, что я теряю рассудок. — Пытаясь замаскировать растущий страх, я говорил официально. — До этого за мной гонялись две разные группировки, и каждая была готова на все, только бы заполучить артефакт. А теперь, похоже, и сам астрариум начал на меня охоту.
— В тот момент, когда вы, непоколебимый рационалист и поклонник устоев познанного мира, повернули циферблат и установили дату своего рождения, всплыли все ваши сомнения, — задумчиво заметил египтолог. — Вы ввязались в чужую магию, и теперь машина определила вашу судьбу. Я способен вас спасти. Отдайте мне ее.