— Все, что случилось позже первого столетия нашей эры, — производное от более древних времен.
— Современно или нет, не мне судить. — Меня начинало раздражать его лицемерное безразличие. — Но я стал свидетелем воспроизведения ритуала взвешивания сердца. Более того, меня принудили стать его участником. Одурманили наркотиками и унизили. А вас там, случайно, не было? — Я посмотрел на него в упор.
Гермес тяжело вздохнул.
— Интересная мысль. И в чьей же роли вы выступали?
— Осириса.
— Правителя подземного царства? Как геофизику вам очень подходит. А я ведь вас предупреждал, что жизнь будет полна событий. Ну, пошли. — Он увлек меня обратно в гостиную, где на низком столике нас уже ждали чашки обжигающего турецкого кофе. — Вас хотели вынудить отдать астрариум и выбрали такую тактику запугивания?
Гермес помешивал кофе, а я разглядывал его накрашенные ногти и старался понять, отчего ритмика его речи кажется мне такой знакомой. Неужели и он принимал участие в ритуале? Может быть, я ошибался, решив, что Гором был Хью Уоллингтон. В этот момент он поднял чашку с кофе, рукав его халата задрался, но под ним не оказалось татуировки. Кроме того, было бессмысленно подозревать египтолога. Я уже признался ему, что астрариум у меня, следовательно, доверил свою жизнь. Но он все-таки не ответил прямо на мой вопрос.
— Отдайте мне инструмент. Вы же понимаете, что владеть им опасно. Он либо введет вас в соблазн, либо вас уничтожат те, кто хочет его отнять.
— Слишком поздно, — горько улыбнулся я. — Он не только стоил мне друга и сделал меня беглецом. Я еще начал искать смыслы везде и во всем и связывать любое событие с этой глупой штуковиной. Такое впечатление, что он завладел моей жизнью.
Смех Гермеса напоминал сухое кудахтанье и в конце концов перешел в кашель.
— Вы, европейцы, считаете, что в состоянии управлять погодой, что время можно измерять в математических единицах, что свет распространяется повсюду с одинаковой скоростью и все, что доступно вашему взгляду в четырех измерениях, осязаемо и конечно. Игрушка фараона пробудила вас от сна. И чем быстрее вы это поймете, Оливер, тем будет лучше для вас.
— Я бы предпочел, чтобы мир базировался на твердом осмыслении. Вините в этом, если хотите, мое образование.
— Тогда возвращайтесь обратно в Англию, под серое небо, к красному кирпичу и безбожной монотонности коммерческого предпринимательства, а астрариум оставьте другим. — Гермес пригубил кофе и поморщился. — Уста, кофе недостаточно крепок! — крикнул он и снова повернулся ко мне. — Астрариум показал вам дату вашей смерти. Я прав?