По плану они собирались плыть в полуметре от дна. Услышав сигнал, подать мне знак, чтобы я опустил им металлическую трубу. Затем трубу следовало поднять вместе с облепленной грязью находкой. Потом артефакт очистят и обессолят в ванне сначала с соленой, а затем с пресной водой.
Изабелла открыла глаза, сверилась с часами и решительно встала. Фахир последовал ее примеру, и они торжественно надели маски. Изабелла села на борт и опрокинулась навзничь. Секундой позже, шлепнув ластами, как черными плавниками, скрылся на глубине Фахир. Мы с Джамалом осторожно опустили им металлоискатели. В следующие минуты единственным свидетельством присутствия ныряльщиков под водой было движение тянувшейся за ними веревки и тусклый свет фонаря, вскоре исчезнувший в темной ряби.
Омар сидел на перевернутой ловушке для лангустов и, склонив голову набок, глядел на солнце, словно принимал солнечные ванны, но я не сомневался, что его безразличие было показным.
— Мистер Уарнок, — повернулся он ко мне, — мы очень довольны работой вашей жены. Считаем, что у нее талант. Но уж слишком она увлекающаяся.
Пряча недоверие, я улыбнулся, кивнули, расположившись на палубе, стал смотреть назад, на Александрию — ряд гостиниц и жилых домов, кое-где прерываемый пиками минаретов. Мне трудно было поверить, что Изабелла может в конце концов найти свой Святой Грааль.
Вспомнилось, как она впервые рассказала мне об астрариуме в баре на Гоа. Маленьким заведением из кирпича и бамбука владела хиппи из Германии и ее муж индус. В углу курились благовония, из небольшого громкоговорителя постоянно доносилась музыка «Роллинг стоунз». Заведение называлось «Святилище из ада Марлен Чакрабути» и славилось «Кровавой Мэри» — моим любимым коктейлем. Воздух там всегда отдавал приторным запахом гашиша, над стойкой гордо красовалась обложка альбома «Эбби-роуд» с автографами.
Я только что закончил работу для «Шелл», и меня, как всегда после успешной разведки нефти, одолевала скука. В то время я жил исключительно ради упоения охоты, обостренного восприятия всех органов чувств. Сознательная точность геологического расчета подкреплялась эмоциональным напряжением в ожидании стихийной вспышки прозрения, которая всегда меня посещала, когда я стоял в поле босой, молча принюхиваясь к воздуху и прислушиваясь к вибрации камня под ногами. А рабочие, нервно перешучиваясь, наблюдали, как я снимаю ботинки и носки и стою с закрытыми глазами, мысленно пытаясь проникнуть взглядом в глубь земли под голыми пятками.
В то время я старался приступить к следующему заданию как можно скорее. Пьянящая лихорадка поисков нового нефтяного месторождения, а вовсе не деньги, заставляла продолжать бег. Я всегда знал, правда, откуда пришло это знание, неизвестно, что существует некая часть моей натуры, которую, сколько себя помню, я отвергал. Мне исполнилось тридцать три года — опасный возраст для мужественного англосакса, довольно неотесанного и бесстыдного, посиживающего за стойкой бара.