Амелия, пригнувшись, вошла в дверь и достала из рюкзака фляжку и небольшой коричневый конверт. Отвинтила крышку, налила в чашку похожую на вино жидкость, открыла конверт и высыпала в чашку синеватый порошок.
— Это вам. Ритуальный напиток, который даст вам видение богов. Вы счастливый человек.
Я подозрительно покосился на жидкость. В памяти были свежи мои приключения в катакомбах.
— Пейте, Оливер. У вас нет выбора. Вам необходимо обрести прозрение.
— Мне совершенно не хочется вновь становится беспомощным. Что, если на нас нападут?
— Я буду вас охранять.
Я поднял на нее глаза. Трудно было представить, что даже вооруженная и служившая в армии Амелия могла тягаться с прожженными убийцами.
— На моей стороне фактор неожиданности, и, кроме того, я знаю этот район гораздо лучше Мосри и Уоллингтона.
Я покачал головой.
— Мне повезло, что в прошлый раз я остался в живых. Это слишком опасно.
— Послушайте, неужели вы считаете, что Фахир и другие, кто стоит за Садата, позволили бы нам одним выполнять миссию, если бы не были уверены, что я способна вас защитить? Вы должны увидеть то, что видели жрецы, чтобы понять символы, когда они появятся перед вашими глазами. Прошу вас… теперь слишком поздно отказывать мне в доверии.
Амелия поднесла чашку мне под нос, и на меня пахнуло терпким запахом вина и тонким цветочным ароматом.
— Это вино, приправленное мандрагорой и голубым лотосом. Они вам, наверное, попадались в росписях гробниц. Египетские жрецы употребляли подобный состав, чтобы достичь состояния высшей одухотворенности. И вам тоже надо выпить.
— Я же сказал: нет!
Амелия неожиданно разозлилась и встала.
— Хорошо, я ухожу, а вы решайте сами, как поступать дальше. Можете рискнуть жизнью, представив, что все это только замысловатая шарада, созданная исключительно для вашего развлечения. Или для разнообразия займитесь чем-нибудь дельным.
Она обожгла меня взглядом, повернулась и пошла прочь. Я посмотрел на солнце, и мое сердце тревожно забилось. Придется выпить это зелье. Страх подгонял меня и требовал, чтобы я что-то сделал, выполнил все, что угодно. Амелия удалялась решительной походкой.
— Подождите! — крикнул я и неуклюже заторопился за ней по песку.
Она протянула мне чашку, которую все еще держала в руке, и я выпил горькую жидкость.
Мы сидели, привалившись спинами к камню, сохранившему тепло дневного солнца. Я чувствовал, как очищается мое сознание. Память стиралась до чистого листа. Казалось, меня втолкнули в настоящее время, и это ощущение было ярче, чем все, что я до сих пор испытывал. Крупинка камня увеличивалась до огромных размеров, бледный розовато-лиловый цвет неба, приобретал насыщенность. Меня завораживал героизм большого муравья, тащившего песчинку по каменной стене, — я видел в его усилиях аллегорию собственной борьбы.