Меня разбудил доносящийся с кухни запах кошери — местного риса, чечевицы и пасты. Почувствовав голод, я сел в постели, но тут же, скошенный похмельем, снова опрокинулся на подушки. Подождал пару минут, затем позвал Ибрагима, и тот подтвердил, что время уже за полдень.
Я осторожно вошел в ванную. На подоконнике, где накануне вечером рассыпался тальк, были отчетливо видны следы птичьих лап. Рама приоткрыта, хотя я не сомневался, что оставил окно закрытым. Не могла ли птица, пока я спал, залететь через открытые ставни спальни?
Мне вспомнилась татуировка Ба на лодыжке Изабеллы. А затем — события минувшей ночи. Могло ли это случиться на самом деле? Все казалось очень реальным. И мой страх тоже. В голове мелькнули слова матери, рассказывавшей об ушедших из жизни без покаяния душах, судьба которых — маяться в чистилище. Ребенком я боялся ее рассказов и ненавидел свой страх. И благодаря этому во мне созрела решимость жить, не поддаваясь суевериям. Но Изабелла прожила «добрую» жизнь. Я внезапно вспомнил странный разговор с Деметрио аль-Масри после ее похорон и свои чувства, когда узнал о пропавших внутренних органах. Может, тот факт, что она похоронена не целиком, означает вынесенный ей приговор?
Глупые кошмары бывшего католика, сказал я себе, стоя нагишом посредине ванной. Ничего рационального — просто совпадение: сон и тот факт, что ночью в дом залетела птица. А горе, соединяя оно с другим, преподносит законченную версию.
Я включил душ и, окатив струями холодной воды лицо и плечи, постарался прогнать ночные видения. Но в памяти засел молящий, отчаянный взгляд Изабеллы.
Завернувшись в полотенце, я отправился в библиотеку. Небольшая квадратная комната была отделана дубом и медью. Большинство полок хранили книги Изабеллы. Том, который я искал, оказался между Робертом Грейвсом[9] и Джованни Бельцони[10] — «Значение Ба».
Книга открылась на странице с фотографией деревянной фигурки фараона Тутанхамона на погребальном ложе. По сторонам две деревянные птицы: одна — с человеческим лицом, его Ба, другая — с лицом бога солнца Гора, что должно было символизировать, что Ба Тутанхамона — это Ба фараона, живого бога. Я перевернул страницу и начал читать:
Для обозначения Ба употреблялся иероглиф, символизировавший аиста, тогда как в похоронном искусстве это любая птица с человеческим лицом и иногда с человеческими руками. Каким бы ни был образ, считалось, что душа-Ба постоянно привязана к телу и освобождается только после смерти, когда вольна лететь куда угодно, даже на Солнце.
По сторонам места захоронения сажали деревья, чтобы души-птицы, прежде чем взмыть к звездам и взять с собой все человеческое, что было в усопшем, могли насладиться тенью. Древние египтяне облегчали начало путешествия, рисуя в стене склепа ложное окно или дверь.