— Он ждет деньги. — Она указала на бармена.
— Четыре двадцать, — отчеканил тот.
У Джонни оставалась десятка, две долларовые купюры и немного мелочи. Он выложил на стойку десятку.
— Вот десять долларов, и принесите сдачу, — заявил он. Потом повернулся к Воон: — Вы свидетель, я даю ему десять долларов и жду пять восемьдесят сдачи.
— Очень, очень забавно! — воскликнула она, ткнув его снова лорнетом.
Некоторое время бармен смотрел на Джонни с неприязнью, но затем взял деньги и удалился. Джонни стал следить за ним, на время оставив без внимания очаровательную певицу.
Бармен отсчитал сдачу из кассы, бросил взгляд вдоль стойки и встретился глазами с Джонни.
Он вернулся со сдачей. Джонни аккуратно пересчитал деньги, собрал со стойки все монеты и положил мелочь в карман.
— Спасибо, — сказал бармен.
— Пожалуйста, — снисходительно ответил Джонни и, крутанувшись на стуле, снова стал слушать Донну Двайер.
— Вижу, она вам нравится, — послышался из-за его спины голос Воон.
Он кивнул.
— Я бы могла вас познакомить.
— Вы знаете ее?
— Конечно. Мы встречаемся на каждой вечеринке. Однако же она — подруга Вилли Воллера, — вспомнила Воон.
— Поэта-песенника?
Дама усмехнулась:
— Он такой же поэт, как я — великий живописец. Мои картины не покупает никто. Пока…
— Вы художник?
— В этом году — да. В прошлом году я была поэтом, то есть поэтессой, — поправилась она и пожала плечами. — Девушки должны кем-то быть.
— Например, девушками, — предположил Джонни.
Он успел поймать ее руку с лорнетом, нацеленным на него, предупредив даму:
— Если вы еще раз меня ударите, я отберу вашу игрушку.
Внезапно Воон наклонилась к нему и поцеловала прямо в губы. Она умела целоваться, так что когда Донна Двайер закончила петь, Джонни все еще наслаждался неожиданным поцелуем.
Раздались жидкие аплодисменты. Один из таперов, по совместительству конферансье, объявил в микрофон:
— А сейчас мисс Двайер исполнит песню по заявке…
— «Фруктовая ириска», «Фруктовая ириска»! — крикнул Джонни.
Другие посетители тоже стали выкрикивать названия песен.
— «Радужные скалы», правильно я расслышал? — загремел голос конферансье. — Хорошо, «Радужные скалы»…
— «Фруктовая ириска»! — закричал во все горло Джонни Флетчер.
Его голос потонул в первых аккордах. Донна Двайер вглядывалась в темноту, пытаясь рассмотреть того, кто просил ее спеть «Фруктовую ириску».
Но она затянула песню о радуге и каких-то вымышленных скалах. Та радуга то ли раскинулась между двумя группами скал, а под ними лежало золото, то ли сами скалы имели золотой цвет. Джонни так в этом и не разобрался.