— До свидания, беби.
— Куда ты собралась?
У нее ум заходил за разум. Она была так же виновата, как и другие, пользуясь бумом недвижимости в колонии. Устоят ли банки? Но как это возможно, если они обременены такими огромными кредитами под залог недвижимости? Похоже, кризис сотрясет всю экономику колонии. Попытается ли КНР использовать свое влияние, чтобы заставить биржи закрыться? Закрытие бирж в 1987 году было настоящей катастрофой.
— Куда ты идешь?
— Навстречу этому.
— Но сейчас ночь. Ты ничего не можешь изменить. Лучше возвращайся в постель. Сними эту одежду. Мы займемся любовью, потом слопаем потрясающий ужин и славно поспим. Ночью нужно спать. А ходить утром.
Она застегнула блузку, а потом вернулась к кровати и снова поцеловала его.
— Не могу. Нужно идти. В офис.
— И что ты там будешь делать?
— Повисну на телефоне и буду ждать, пока меня разуверят… Ты останешься здесь на ночь?
— Хочешь меня?
— Ты знаешь, что да. Больше всего на свете. Но я просто не могу обещать, что скоро вернусь. Я не знаю, когда освобожусь. Пожалуйста, пойми.
Стивен нашел свои часы на ночном столике, вздохнул и пропустил свои шелковистые волосы сквозь пальцы.
— Не знаю, может, я должен пойти на корабли — будет горячая пора за столами, когда новости распространятся.
— Они уже расползлись. Они повсюду. По всему городу.
— Я постараюсь вернуться после полуночи.
— Не бросай свою работу только из-за меня, но…
Стивен остановил ее самой ленивой из своих улыбок.
— Хорошо, а как ты думаешь — из-за кого я сюда возвращаюсь?
Она обняла его крепко-крепко.
— Стивен, я должна идти. Мой ум за сотни миль отсюда.
— Каждый раз, когда тебе нужно уходить, я думаю — должен же быть способ отправить твой ум на работу, а тебя оставить здесь.
Она была права насчет того, что скверные новости расползлись. Лифт был набит мрачнолицыми японцами.
В холле столпотворение, царил страшный шум; половина людей кричали на клерков за стойками, стараясь выехать как можно раньше, другая половина пыталась вселиться, не имея забронированных номеров. Очереди выстраивались к комнатам, где был телеграф и факс, и телефоны были окружены толпами, как бары на скачках. Швейцары и водители такси выглядели как в шоке: как и всегда во всем Гонконге, когда начался бум из-за Китайской башни, рабочий люд поставил на это все свои сбережения.
Тоннель к Козвэй Бэю было просто мясорубкой — когда новости разлетелись по городу, десятки тысяч мирно ужинавших людей бросились к своим делам, которые они оставили несколько часов назад, чтобы пойти домой. Была почти половина десятого, когда она добралась до «Макфаркар-хауса», где многие из ее самых толковых менеджеров, торговцев и аналитиков были уже на телефоне. Она дала им короткие инструкции, в которых они едва ли нуждались. В Европе был разгар дня, и американские биржи должны были вот-вот открыться. Потом она села на телефон сама, обзванивая всех, кого знала. Суть самой первой бурной реакции за океаном сводилась к трем вопросам: что же случилось скверного в Гонконге? Что случится дальше? И что сделают каэнэровцы?