Приятели Альфреда — китайцы — провозгласили, что западные женщины — это высший класс. Какая у них внешность, какой вкус, какие манеры! Человек со вкусом выберет непременно европейскую женщину. Альфред Цин продемонстрировал свой вкус, положив глаз на Викторию Макинтош — потрясающую женщину с волосами до плеч цвета бледного золота, точеной фигурой и несравненными сапфировыми глазами.
Они познакомились на одном из благотворительных мероприятий в «Жокей-клубе» — Альфред был там по приглашению одного из своих покровителей, который когда-то помог ему стать на ноги. Так началась эта необычная дружба двух таких разных людей из разных слоев общества. Он был первым юношей-китайцем, которого Викки сочла привлекательным, а она — как подразнивала Альфреда Викки — была в колонии единственной блондинкой ростом не выше его.
Честный, умный Альфред показался Викки таким экзотичным, таким непохожим на ее одноклассников — бездельников и болтунов. Из каждого разговора с ним она узнавала новое о жизни, о которой раньше только догадывалась. Его отец и мать были повара — у них был маленький ресторанчик на Коулуне. Когда она наконец уговорила его познакомить с родителями, кухня восхитила и озадачила ароматным зноем, возней, непривычными запахами и сверкающей утварью. Громкие энергичные возгласы на кантонском переходили во взрывы смеха — маленькие братья и сестры Альфреда боролись с уроками под всеобщим любящим присмотром взрослых и подростков.
До этого дня то немногое, что Викки знала о китайцах, она знала только со слов Альфреда: их цинизм, в котором не было горечи, просто взгляд на вещи такими, какими они были; обратная сторона этого цинизма — почти парализующий фатализм; слишком строгое отношение к женщине; их чувство чести по отношению к семье, клану и старым друзьям и полное отсутствие у них интереса к «почему» и «а что было бы, если…».
Альфред окинул быстрым взглядом ее офис. Вид из окна был скромным по гонконгским стандартам: «Макинтош-Фаркар-хаус» был окружен новыми, более высокими зданиями, как грибы после дождя, выросшими в районе Козвэй Бэй.
— Какой у тебя классный письменный стол! Это был стол Хьюго?
— Это наш традиционный стол для Номера Второго. За ним обычно сидел мой отец, когда работал у дедушки. Он с английского чайного клипера.[26] Видишь, какие мощные петли дверок, какой он массивный — специально для штормовых морей.
Казалось, Альфред был счастлив слышать каждое ее слово, особенно если оно побуждало ее говорить дольше, чем она собиралась.
— Хонг Фаркаров купил чайные клипера за бесценок, когда появление пароходов превратило их в анахронизм.