- Нет, нет, не тронь меня, Сашенька! Не наказывай. Прости, любимый. Ведь я ничего плохого не хотела. Ты сам нас бросил, сам. Я ни в чем перед тобой не виновата, я...
Резко взвыв, Ольга живо развернулась в мою сторону и вперила молящий взор куда-то вдаль. Рука сама дернулась назад от подругиных волос, как от пламени. Тяжелейшая судорога волной прокатилась по словно желеобразному беременному телу несчастной женщины, зигзагообразно перекосив его из стороны в сторону. Я охнула и, зарыдав, бросилась прочь из дома кошмаров.
Черные стволы деревьев врезались в молочное небо, с востока надвигалась холодная мгла. Недобрый, упрямый ветер задул мне в лицо, а я все шла и шла по тропинке вперед, пока не добрела до последнего в поселке дома. Какая-то пожилая норвежка, развешивая в саду белье, бросила на меня удивленный взгляд, но тут же отвернулась и продолжила свое дело. Я направилась прямо к ней и, путаясь в норвежских, английских и русских фразах, с трудом объяснила о несчастье в доме номер шесть по Эльсвевейну. Женщина в манере великих драматических актрис прошлого выразительно и широко взмахнула сильными белыми руками и резво побежала в дом. Немного постояв в чужом саду рядом с развевающимися как знамена полосатыми полотенцами, я развернулась и двинулась прямо в лес. Решительно дойдя до знакомой полянки, откуда Ольгин дом обозревался как на ладони, я села на выжженную траву под высокую прямую сосенку, до упора вдавив спину в ее шероховатую кору. Жесткая кора больно царапала мою, но будто бы чужую спину, о которой я просто имела некоторое представление. Несколько ледяных капель упали на волосы; то начинался дождь? Да нет, всего лишь вечерняя роса с веток осыпалась.
Одна полицейская машина и две "скорые" прибыли одновременно. Заслышав надрывные сигналы сирен, обитатели поселка словно на сходку потянулись к месту трагедии. Я привстала, напрягла зрение и насторожилась: мои дети и Борис спускались к дому по противоположному склону. Завидев множество людей и машин, Борис опрометью бросился вперед и с разбегу врезался в дюжего санитара, дотоле неторопливо вылезавшего из чрева автомобиля с красным крестом на борту. Понесли носилки; я не смогла разобрать, кто на каких, но их было трое. Ожесточенно жестикулируя и отчаянно оря, Борис метался между "скорыми", а потом пропал: видимо, забрался внутрь одной из них. Я же отвлеклась на Машу и Сережу, стоящих в первых рядах толпы и зачарованно наблюдающих происходящее. Близко к месту кровавой драмы они не подходили, и это было хорошо, это было правильно. Но тут Сережа не стал стоять в стороне, сорвался с места и, подлетев к высокому полицейскому у крыльца, принялся что-то горячо тому доказывать. К моей радости, равнодушно-приветливый полицейский одобрительно похлопал сына по плечу и, потеряв всякий интерес к моему ребенку, отослал его обратно в толпу.