- Сама рисовала? Я так и думала. Очень талантливо.
Небрежным жестом я вложила картинку обратно в страницы. Что-то мне сейчас не до веселых картинок, хотя в другое время я бы непременно поинтересовалась, чем же славен этот Баршемод. Но не до него мне что-то, точно не до него. Собираться надо и спасибо за добро, за ласку.
- Да заберу я твою книжку, только, ради Бога, кончай плакать!
Но Ольга завыла пуще прежнего.
- Натулечка, миленькая, прости меня, бестолочь. Гунар утром нашел книгу на столе и... - Неприятно заинтригованная, я совершенно позабыла о своих текущих проблемах. Вдобавок тупо заныло где-то под ложечкой. - Ну, начал он меня пытать, кто дал... Прости меня, прости Христа ради. Что хочешь со мной делай, но прости. Не думала, не собиралась, но ляпнула ему с испугу, что книга - твоя.
- Что?! И книга моя, и рисунок? Да он не мог тебе поверить! - В подтверждение своих слов она затрясла коротко стриженной предательской головой. - Ну ты сама знаешь, что я могу тебе сказать!
Ольга то ли встала передо мной на колени, то ли просто завалилась на пол возле и прямо-таки зашлась в остром приступе плача. Я же с горечью принялась осмысливать новую порцию малоприятной информации, полумашинально поглаживая неразумную подругину голову. Быстро прочувствовав, что оболганная Наташка, как всегда, сердится не очень, Оля в страстном порыве благодарности прижалась ко мне.
"А все же Гунар - не мой муж и никогда им не станет!" - с окончательно вернувшимся оптимизмом думала я, выводя из комнаты одну из своих любимейших подружек. Глава шестая
Пакуя в своей комнате вещички, я услышала характерные звуки самоуверенной речи что-то подозрительно рано вернувшегося с работы Гунара. Для повторной встречи с ним не набралась еще достаточно сил, поэтому крикнула приглашавшей отобедать Ольге о расстройстве желудка и как можно быстрее заперлась в ванной, опасаясь ее настойчивых забот. Снизу до меня продолжало доноситься громкое хлопотливое кудахтанье вполне пришедшей в себя после нашего разговора лучшей подруги.
- Нет, нет и не проси. Пока все не съедите, изюма для белок не дам. Куда, куда ты побежал, бес несчастный? Вернись, я тебе говорю! Да что же ты за наказание такое на мою голову?! За Машечкой в лесу следите. Вот Сереженька - один молодец.
Ольгин голос звучал очень даже оптимистично, видимо, все ночные, равно как и дневные страхи благополучно ею позабылись. Я успокоила себя, что это можно считать положительным эффектом от моей непутевой поездки; развесила наше белье сушиться, чтобы до завтра оно успело высохнуть, и блаженно запрыгнула в постепенно заполняющуюся розовой пеной ванну. А что еще оставалось делать?