Видимо, иными соображениями руководствовался Троцкий. Он понимал, что для ускорения революции в Германии выгоднее в блоке с Антантой воевать с немцами. 4 марта Троцкий встретился с Робинсом и предложил ему «помешать ратификации Брестского мира», воздействуя на правительство США в смысле оказания военной помощи Советам. На это Робинс нашел то возражение, что трудно помешать ратификации мирного договора, когда за нее стоит глава советского правительства Ленин. «Вы ошибаетесь, – ответил, по воспоминаниям Робинса, Троцкий, – Ленин понимает, что угроза германского наступления столь велика, что если бы он смог достигнуть экономического сотрудничества и получить военную помощь от союзников, то он отказался бы от Брестского мира, отдал бы в случае необходимости Москву и Петроград, отошел к Екатеринбургу, создал бы фронт на Урале и сражался бы с помощью союзников против Германии» [509] .
Очевидно, что Троцкий либо вводил в заблуждение Робинса, либо заблуждался сам. Немцы наступали, а Ленин отстаивал брестскую передышку. Антанта предлагала помощь, а Ленин и не думал сражаться с союзниками против Германии. Странно было бы предполагать, что Ленин и советское правительство разорвут договор в ответ на обещание американского правительства помогать большевикам. Помощь Антанты не могла бы проявиться быстро. При недоверии Советов ко всем «империалистическим» правительствам и невозможности для Антанты предоставить большевикам реальные гарантии долгосрочной помощи, сотрудничество двух сторон в деле борьбы с Германией наладить было трудно. При разности целей Ленина и Антанты и учитывая, что германская оккупация была фактом, менять ориентацию для Ленина было слишком рискованным. Он мог не получить реальной поддержки от Антанты, потеряв при этом расположение немцев. Переориентация советского правительства произошла бы по воле Ленина, если бы немцы попытались организовать антибольшевистский переворот, и против воли Ленина, если бы партийный и советский съезд отказались ратифицировать Брестский договор между Германией и Россией. Именно к этой возможности готовились Троцкий и Ленин, каждый по-своему, прощупывая почву в переговорах с Антантой.
Утром 5 марта состоялась встреча Троцкого с Локкартом и Робинсом, последняя их встреча перед открытием VII съезда партии, на котором большевики должны были ратифицировать договор и передать его для окончательной ратификации съезду Советов. Локкарт, со слов Троцкого, указывал в своей депеше в Лондон, что на предстоящем съезде партии, вероятно, будет провозглашена война или будет принята такая декларация, которая сделает эту войну неизбежной. Локкарт считал, что в этом случае советское правительство само пригласит США и Англию в районы Владивостока и Архангельска [510] .