Троцкий, к немалому своему удивлению, начинал понимать, что существует некий государственный аппарат, коллектив чиновников различного уровня, знаний и сферы деятельности, бюрократический слой, который можно как угодно ругать, в том числе самыми последними словами, но без которого не в состоянии обойтись ни одно высшее государственное руководство; что без него государственная машина попросту не способна функционировать; что его необходимо привлекать на свою сторону по возможности пряником, но во многих случаях и при помощи кнута. Троцкий был одним из первых большевистских деятелей, который на собственной шкуре или, скорее, на судьбах собственного, только еще зарождавшегося ведомства, требовавшего особо квалифицированных работников, способных общаться с иностранными дипломатами, ощутил эту не очень для него приятную, но реально сложившуюся ситуацию.
Подавляющее большинство чиновников центрального аппарата МИДа во главе с товарищами министра А.А. Нератовым и A.M. Петряевым отказались от сотрудничества с новой властью. Все они были уволены приказом наркома от 13 ноября [175] . Более того, назначенный Троцким «уполномоченный Наркоминдела в МИДе» И.А. Залкинд [176] , живший в эмиграции, окончивший Сорбонну и знавший несколько языков, получил беспрецедентное право подвергать аресту сотрудников министерства, виновных в «активной контрреволюционной деятельности», для чего ему были даже выданы бланки соответствующих ордеров [177] .
Вслед за этим начались увольнения российских дипломатических представителей за рубежом. Им предшествовала циркулярная телеграмма Троцкого от 22 ноября в зарубежные посольства России: их руководителям предлагалось немедленно сообщить о согласии проводить внешнюю политику, ориентированную на немедленное прекращение войны, которая была определена II съездом Советов, с угрозой, что те, кто откажется от этого, будут немедленно отстранены от работы. Положительные ответы дали только поверенный в делах в Португалии П.Л. фон Унгерн-Штернберг и временный поверенный в Испании опытный дипломат Ю.Я. Соловьев (вскоре он отказался выполнять распоряжения Наркоминдела и объявил себя эмигрантом, но в 1922 г. возвратился в Россию). Оба они подверглись бойкоту со стороны дипломатических представительств стран Антанты и властей Испании и Португалии, а местные власти этих стран не пропускали их телеграммы в Россию [178] . Остальные послы и их сотрудники были уволены приказом Троцкого от 26 ноября. В приказе говорилось: «Ввиду неполучения ответа на посланные телеграммы и радиотелеграммы послам, посланникам, членам посольств и пр. Российской Республики с предложением немедленного ответа о согласии работать под руководством Советской власти… увольняются со своих постов без права на пенсию и поступления на какие-либо государственные должности, а равным образом лишаются прав производить какие бы то ни было выдачи из государственных средств» [179] .