— Спасибо, — сказал он и протянул руку.
Ей стало не по себе, и она покрепче вцепилась в склянку.
— Могу я войти? — услышала Серена собственный голос.
Были тысячи причин решить, что она делает ошибку. Это было неуместно, неприлично, стыдно… В конце концов, там были пауки! Она выбросила все это из головы и переступила порог.
Она впервые смогла внимательно рассмотреть место, которое служило ему спальней. Стены были без штукатурки, и он использовал деревянные перекладины как полки. Несколько книг, возможно, позаимствованных из библиотеки лорда Аски, выстроились на одной полке, расческа и бритва — на другой. Узкая постель, безусловно, слишком короткая для мужчины такого роста, стояла у стены, разделяя их. На перекладине над подушкой лежали кобура его пистоля и ножи. Пахло старой древесиной и плесенью. Разумеется, мало радости ночевать в таком месте. И тем не менее он охотно пошел на это. Ради нее.
— Позвольте, я помогу вам нанести мазь, — сказала она.
— Я и сам сумею справиться.
— Нет, я хочу это сделать. Это… самое меньшее, что я могу сделать.
Его лицо стало менее хмурым, но лишь чуть-чуть.
— Хорошо.
Серена нервно глянула на его полуобнаженное тело.
— Покажите, где болит.
Малькольм поднес к ее глазам правую руку, ладонью вниз. Суставы пальцев были бледными, и посреди кисти была рана. Серена не могла поднять глаз — так ей было стыдно.
Она открыла бутылочку и вылила немного пахнущей травами жидкости на ткань. Положила свою руку под его, чтобы удержать ее на весу, и осторожно коснулась разбитой кожи. Сейчас ей было хорошо видно клеймо на его ладони, и она жадно разглядывала каждую безобразную деталь шрама.
— Так лучше?
— Да. — Его лицо смягчилось, и он задумчиво произнес: — Спасибо.
— Что еще у вас болит?
Малькольм поднял левый локоть и открыл ее взору темный синяк на груди.
— Я и вздоха не могу сделать, чтобы не вспомнить рожу ублюдка, который это сотворил.
Серена вздохнула и пропитала ткань бальзамом еще раз.
Он слегка вздрогнул, когда она приложила мазь, крепко надавив на кожу. Серена чувствовала приятный запах, исходивший от тела Малькольма. У него был плоский, крепкий живот, каждый мускул был четко очерчен. Слишком поздно она поняла, как здорово было бы наносить лекарство голой рукой, а не тканью.
— А щеку? — спросила она.
— Да, она меня порядком беспокоит.
Он был слишком высок для нее — не дотянуться.
— Пожалуйста, сядьте.
Малькольм присел на краешек своей постели, и она оказалась меж его коленей. Волосы у нее на висках были все еще мокрыми после ванны. Она поднесла влажную ткань к его щеке и слегка коснулась ее. Ужасный синяк искажал и деформировал его прекрасное лицо. Еще один укол раскаяния пронзил Серену. Эта отметина появилась из-за ее дурного характера. Если бы не она, Малькольм бы не пострадал. Она заглянула ему в глаза — он тоже смотрел на нее.