– Ай да князь! Ай да удалец! – со смехом воскликнул посадский боярин Захарий Костромич. – Меня никто ни разу не смог разыграть, а ты это сделал дважды за день!
Глава Пскова обнял и троекратно расцеловал Норманна, следом подошли Илия Борисович с Яковом Григорьевичем. Началось взаимное знакомство, причем Михаил Всеволодович Телятьинский и Конрад фон Вейсенштейн оказались известны большинству псковитян. Собственно, на это и был расчет, Норманн с первого момента хотел показать свои возможности и намерения. Обе делегации степенно расселись на длинных лавках друг напротив друга. Это тоже была традиция, призванная показать равенство обеих сторон. Норманн как гость начал представлять свою сторону:
– Князь Лифляндских земель Михаил Всеволодович Телятьинский! – Переждав суетливый шумок в рядах псковитян, продолжил: – Его воевода барон Конрад фон Вейсенштейн!
После этих слов встрепенулись уже обе стороны. Норманн ни с кем не обсуждал эту кандидатуру, даже с самим бароном, тем не менее был уверен в согласии немца перейти к нему на службу. Приоритет денег и благополучия актуален во все времена, фон Вейсенштейн согласится, а денег на выкуп земель Норманн даст. Де Оньяна представил как воеводу дворянского ополчения, Нил при словах: «Сотник княжеской сотни», – гордо выпятил грудь, а корабельный сотник Речан всего лишь разгладил на груди тяжелую золотую цепь.
– Я рад за Федора Даниловича Вянгинского! – после представления псковской делегации серьезно сказал Захарий Костромич. – Славный у него вырос сын, быстро на ноги встал и великокняжеский стол завоевал!
– Яблоко от яблони недалеко падает! – поддакнул Яков Григорьевич.
– Не все понятно с передачей нам Ругодива, – продолжил посадский боярин. – Город вроде нам отдаешь и себе оставляешь. Как бы споров не вышло.
– Я подробно расписал городское право, – несколько удивленно ответил Норманн. – Мытник мой, посадский боярин ваш, воевода мой, Судная грамота Пскова.
– В том-то и дело, на какие деньги станет посадский боярин жить?
– Причальный сбор идет в его казну, городские склады тоже за ним. Денег ему хватит, еще излишки для Пскова останутся.
– Почему ты не хочешь с горожан и мастеровых подати собирать? – тихим голосом спросил Илия Борисович.
Вот это уже был особый прикол под названием «свободная экономическая зона». Действительно, никто из горожан или мастеровых, включая мануфактуры, ничего не платил в городскую казну. Даже торговля на рынке и ввоз сырья оставались беспошлинными. На первый взгляд подобный шаг выглядел как нонсенс, но только на первый взгляд. Жители обязаны были обеспечивать чистоту улиц, как и соблюдение порядка. Они оставались вольны платить за это коменданту или посадскому боярину, или самостоятельно нанимать людей. Кажущаяся халява должна была привлечь в город множество людей, а значит, породить к жизни новые улицы, мануфактуры и кузницы. Следом потянется разбойный люд, значит, возникнет необходимость оградить город стеной. Это закон жизни, и Вече поневоле примет решение собирать деньги для стены, а стена потребует ночного патрулирования. Последним пунктом обсудили устав городского отделения Ганзы. Псковитяне никак не могли поверить в необременительные условия вступления в торговый союз. Всего-то необходимо было иметь в городе собственную контору и одно торговое судно. И поборы с купцов сделали совсем мизерные, на них возлагалась обязанность оплачивать содержание служащих городской конторы. Через два часа обе договаривающиеся стороны ударили по рукам и подписали договор. Ближе к вечеру закатили пир горой, и Норманн снова порадовал народ игрой на тальянке.