видений освоилась, то стало совершенно ясно, что ни одно из них не
являлось отражением нашей материальной реальности — ни одно из
увиденных мной величественных строений в нашем реальном и
объективном мире не существовал.
Я тогда даже на секунду отвлеклась от видений и подумала: а может быть,
они явились прямо из мира возможных вариантов? Например: у всех
воплощенных в нашем мире дворцов были прототипы, и вот их отвергнутые
варианты никуда не исчезли, а, наоборот, хранятся в информационном поле.
И когда мы погружаемся в измененное состояния сознания, становятся нам
доступны в качестве видений.
Но с такой же вероятностью можно было предположить, что эти дворцы
выплывали не из запасников вариантов, а были просто чьей-то фантазией на
свободную тему. Но если это была фантазия — то чья? Точно что не моя. Я
от архитектуры весьма далека, глубокими знаниями в этой области не
обладаю, над проблемами и судьбами архитектуры особо не задумываюсь.
Так, по мелочам... читаю книги, путешествую, вижу многие шедевры
воочию – но и только. А тут, несмотря на определенную свободу, фантазия
воплощалась, тем не менее, в рамках устоявшихся архитектурных традиций:
дворцы были точно и четко привязаны к конкретным историческим эпохам и
архитектурным стилям.
Поэтому сама бы я никогда и ни за что не смогла бы сложить за доли
секунды бесчисленные и разрозненные детали в законченные, целостные и
идеально-совершенные архитектурные комплексы — наподобие тех, что
проносились передо мной в чидакаше.
И все это сопровождалось совершенно отчетливым, но нелогичным и
нерациональным ощущением, что парадоксальным образом аяуаска
принесла в мой мир нечто несуществующее, и в то же время несомненно
реальное.
Впрочем, разглядеть поближе и поподробнее открывшиеся мне шедевры
мирового зодчества я — к своему громадному сожалению — не могла: один
дворец мгновенно сменялся другим, как если бы они появлялись из быстро
тасуемой колоды изображений — и как бы я ни хотела остановить каждое из
этих прекрасных мгновений и насладиться им – оно мне было неподвластно.
Действие аяуаски между тем продолжалось, и мне стало интересно: а что
еще происходило со мной, пока я наблюдала свои дворцы. Но вроде бы
ничего в моем восприятии внешнего мира не изменилось, и я полностью
отдавала себе отчет в том, что по-прежнему нахожусь в залитой темнотой
малоке; что мой ум, руки и ноги – все это было при мне, и что все
действовало как обычно.
Так что, похоже, аяуаска у меня ничего не забрала, а только расширила
границы моего присутствия в этом мире. Она добавила в него видения