На эту просторную верхнюю палубу пассажиры хода не имели, поэтому
корабельный шум и общая суета обходили нас стороной. Мы были далеки от
шума моторов, гула пассажиров, воплей играющих детей, плача младенцев.
В рубке всегда было тихо и благостно, как под церковными сводами. Иногда
нас навещали два других штурмана: один официальный, а второй его друг,
тоже штурман, но неофициальный, с другого корабля; по дружбе первый,
официальный, переплавлял второго из Пукальпы в Икитос. Иногда
неофициальный штурман тоже приходил порулить: может быть, скучно ему
было, или же капитан предложил внести посильную лепту.
Мерно покачиваясь в гамаке, я смотрела на воду, которая блестела по обеим
бортам корабля — далеко внизу, а Анхель в это время правил теплоходом,
ведя его вперед и вперед. Он и я в основном молчали, и это молчание было
умиротворенным и уютным, а наступившая тишина - совершенной.
В нашем молчании были белые клубы облаков, опрокинувшиеся в реку; и
небо, упавшее в проем облаков; и остановившееся время. Разрезая небо и
воду, подминая их под себя, теплоход неспешно продвигался вперед. Мимо
нас проплывали берега, минута за минутой, час за часом, день за днем. И
когда нас уже тут не будет – они так же будут плыть век за веком. Пейзаж
казался однообразным и успокаивающим в своей монотонности; он
погружал нас в призрачный мир забытья.
Иногда мимо нас проплывали необычной формы деревья, воздевшие свои
ветви к небу, в попытке притянуть его к себе и слиться с ним в объятии - и
тогда, придерживая штурвал одной рукой, Анхель поворачивался ко мне,
чтобы обратить на них мое внимание. Иногда из воды выпрыгивала стайка
цветных рыб — и тогда он негромко говорил: mira! Mira! Смотри! – и
указывал в их сторону рукой. Иногда рядом с нами дугой взлетали в воздух
улыбающиеся розовые дельфины – и он тоже хотел, чтобы я на них
непременно посмотрела.
Какой-то непонятной силой меня занесло в сказочный мир — мир, который
существовал задолго до того, как мы успели разобраться в происходящем и
узнать, что на свете есть не только добро, но и зло. Я попала в мир, где еще
не было оскалившихся и сверкающих клыками хищников и где — чтобы
выжить — не обязательно быть ни ядовитым, ни сильнейшим. В мир, где
просто можно было быть. Я там и была. В утраченной сказке, которая вдруг
обернулась явью.
Совершенно объективно могу сказать, что самому в этом мир просто так не
попасть, и что это все были проделки аяуаски. И чтобы не быть
голословной, хочу в подтверждение добавить, что когда, возвращаясь из
Икитоса, плыла в Юримагвас на теплоходе «Эдуардо II», то там как раз все