Это началось снова…
Мне хочется закричать, позвать Тома, но я не могу, я снова лечу вниз, сквозь тот же самый туннель бешено кружащихся красок и света, а переулок искривляется и мерцает. И в то же мгновение я выплываю из экипажа и невесомо шагаю в темный переулок, окруженный этим странным мерцанием.
В усыпанной соломой грязи сидит маленькая девочка, лет восьми или около того, — она играет со старой тряпичной куклой. Лицо у девочки грязное, но в остальном она кажется пришелицей из какого-то другого мира, с розовой лентой в волосах и в накрахмаленном белом переднике, слишком большом для нее. Она что-то напевает… мне смутно вспоминается, что это какая-то старая народная английская мелодия. Когда я приближаюсь к девочке, она поднимает голову и смотрит на меня.
— Правда, моя кукла хорошенькая?
— Ты меня видишь? — удивленно спрашиваю я.
Девочка кивает и снова принимается расчесывать грязными пальцами волосы куклы.
— Она ищет тебя.
— Кто?
— Мэри.
— Мэри? Кто такая Мэри?
— Она послала меня найти тебя. Но нам нужно быть осторожными. Оно тоже тебя ищет.
Воздух заколыхался, порыв ветра принес влажный холод. Я невольно вздрагиваю.
— Кто ты?
Позади малышки я ощущаю движение в угрюмой темноте. Я моргаю, но мне не показалось — тени действительно двигались. Подвижная как ртуть тьма поднялась и обрела отвратительные очертания черепа с поблескивающими костями и пустыми черными провалами на месте глаз. Рот черепа открылся, и из него вырвался хриплый стонущий шепот:
— Иди к нам, моя красотка, красотка…
— Беги…
Я с трудом выдавливаю из себя это слово. Темная тварь все увеличивается, подползает ближе. От ее завываний и стонов меня пробирает мороз. Я душу панический крик. Если бы я позволила себе закричать, я не смогла бы остановиться.
Сердце бешено колотится, ударяясь о ребра, и я повторяю чуть громче:
— Беги!
Темная тварь колеблется и подается назад. Она втягивает воздух, как будто выискивая какой-то запах. Малышка смотрит на меня пустыми карими глазами.
— Слишком поздно, — говорит она, и в то же мгновение невидящий взгляд темной твари находит меня.
Почти сгнившие губы раздвигаются, обнажая острые, как иглы, зубы. Боже милостивый, да тварь усмехается! Потом она широко разевает чудовищный рот и визжит… и от этого звука я вдруг снова обретаю дар речи.
— Нет!
В одно мгновение я снова очутилась в экипаже и по пояс высунулась из окна, закричав на пьяную парочку:
— А ну, убирайтесь к чертям с дороги! Проваливайте!
Я хлопаю шалью по крупу лошади. Кобыла ржет и рвется вперед, заставив пьяниц шарахнуться в сторону.