– Какие-какие структуры? – подозрительно спросил Сергей.
– Гм, – Барсов уставился куда-то в угол лаборатории. – Это так, к слову. Вы еще здесь даже и не начинали работать.
– Кстати, – вспомнил Сергей. – Давно хотел сказать. Я перед... этим отъездом… отбытием…
– Перемещением, – подсказал Барсов.
– Вот именно, – согласился Сергей. – Я разговаривал с дедом о его молодости, работе в пединституте и вообще о том, что он делал в этот период. Так вот, он совершенно не помнит, чтобы у них на кафедре вел занятия кто-нибудь, похожий на меня. Он говорит, что так и вел физику с высшей математикой до шестидесятого года. А потом какая-то тетка из Нижнего Новгорода приехала. И высшую математику ей отдали.
– Да, интересно, – задумчиво произнес Анатолий Васильевич. – Посмотрим, как дальше будут развиваться события. Может, еще и приедет тетка, – он поклонился в сторону Сергея, – из Нижнего Новгорода.
Сергей покраснел. Барсов не очень-то жаловал просторечие и не упускал случая порассуждать про упрощение языка. «Я бы даже сказал – опрощение, – любил он говаривать молодежи, – которое вызывает обеднение духовности. Язык и душа так связаны, что вы даже себе представить не можете». И не дай Бог было кому-то перечить ему, если он впадал в одно из своих эпических настроений. Особенно его бесили слова «классно» и «прикольно». «Он на карусели покатался – ему классно. Сожрал гамбургер – ему опять классно. Посмотрел фильм какой-нибудь, где – апокалипсис, где душа целой нации наизнанку вывернута, – ему и тут классно!» – возмущался он. На робкое замечание какого-нибудь молодого ассистента: «Анатолий Васильевич, вы употребили слово «сожрали», – он только негодующе фыркал, уничтожал своего оппонента взглядом, и его голос приобретал трагическое звучание. «Возьмите бестселлеры! Которые особенно женщины любят писать. В первом романе она мужа назвала «захребетник». Хорошо, хотя и устарело немного. Но и во втором романе у нее «захребетник». И в третьем! И в четвертом! А я, между прочим, – оборачивался он к несчастному ассистенту, – кроме «сожрал», могу еще сказать – «откушал»! И – «отобедал»! И…» К счастью, у Барсова в институте было много других дел, кроме поучения молодежи, и рано или поздно его что-нибудь отвлекало.
На сей раз он был слишком увлечен экспериментом, чтобы внушать Сергею доброе и вечное.
– Вы удачно разместили микрофон у Хворовых. Супружеская кровать – самое место для откровенных разговоров.
Андрей вытаращил глаза:
– Ну ты и шустряк! Как ты к супружескому ложу-то пробрался? На святое, понимаешь ли, посягнул.