– Тяпнули бы, ребята, коньячку, – жалел их бородатый Митя, – и развеселились бы. А то пока вы его дождетесь…
Сергей в это время охмурял какую-то девицу, встреченную им на улице, и пытался затащить ее в ресторан. Но, к чести девиц середины двадцатого века, она стойко сопротивлялась, показывая высокую моральную устойчивость, и соглашалась идти в ресторан только в том случае, если он, как порядочный человек, сначала познакомится с ее родителями. Сергей, который после дагестанских братьев испытывал легкую неприязнь к родственникам знакомых девушек, затосковал и собрался домой. Идти до дома при почти полном отсутствии транспорта в городе Средневолжске было минут сорок.
– Ну и злые они будут, пока Серега добредет, – озабоченно сказал Андрей.
Они действительно были очень злы. Андрей счел, что этому способствовало отсутствие коньяка и двадцатиградусный мороз. Вероятно, работа филера в основном сводится к мечтам о коньяке, горячем чае и теплой постели. Каждый мечтает о том, чего не имеет. Зато, когда они увидели приближающегося к дому Сергея, их радость не знала границ. Борщ, ожидавший их дома под рюмочку водки, стал ближе. Они пропустили его вперед шагов на пять и не таясь пошли за ним следом. Сергей, если и почувствовал их, не подал виду. Он спокойно поднялся на второй этаж, не оглядываясь на звук шагов за спиной, и вошел в квартиру.
– Андрей, внимание, за мной пришли, – сказал он, глядя в камеру прямо от порога, и тут же раздался требовательный стук в дверь.
Андрей раздраженно ругнулся. В том, что его слабохарактерный друг сейчас нажмет на диск и вернется, он нисколько не сомневался. «Маменькин сынок», – презрительно пробормотал он сквозь зубы и отвернулся от монитора, ожидая, когда Сергей материализуется в лаборатории. Однако Бахметьев почему-то медлил. Удивленный Андрей, не дождавшись его появления, снова повернул голову к монитору. Никаких признаков нервозности Сергей не проявлял, справедливо полагая, что раз он в любую минуту может удрать, то почему бы и не удовлетворить свое любопытство.
Впустив непрошеных гостей в квартиру, он спокойно уселся на диван, закинув ногу на ногу. Поскольку на стульях стояли огромные сумки с вещами, суровые стражи закона несколько растерялись. Садиться на один диван со своей жертвой им не позволяла гордость и обида на то, что из-за него они почти три часа промерзли на улице, когда, по их расчетам, он должен был быть дома после работы. Снимать сумки со стульев, чтобы сесть, они считали ниже своего достоинства. Поэтому они топтались посреди комнаты, не совсем представляя себе, что делать дальше. Развалившись на диване, Сергей насмешливо смотрел на них.