– Неспортивно! – решительно заявлял он. – Так каждый может. Нет, девчонки, надо круче.
Пока «девчонки» соображали, что означает «круче» и прилично ли это, он уже мчался к группе студентов, играющих сценку по Чехову «Медведь».
– Как ты на них смотришь, как смотришь! – кричал он парню, изображавшему старого Луку, который полез было с топором спасать свою хозяйку и обнаружил ее целующейся со злодеем, от которого и хотел спасать.
– Как я смотрю? – обижался парень.
– Ты смотришь, будто у тебя глюки.
Парень каким-то образом сразу понимал, что глюки – это плохо.
– Ты должен радоваться за них и тактично и смущенно исчезать.
– А вы! – гневно обращался он к артистам, изображавшим госпожу Попову и Смирнова – Вы чего стоите рядышком, как пионеры-герои? За ручки держатся, тьфу! И от чего, по-вашему, Лука смущаться должен?
Актеры краснели и что-то мямлили, вызывая целый тайфун возмущения новоявленного худрука:
– Вы еще манифест коммунистической партии друг другу почитайте вместо объятий. Испоганили Чехова, тормоза несчастные! Чайники вы, а не артисты.
Пока студенты пытались осознать свое сходство с этими предметами промышленной и бытовой техники, в лаборатории шел ожесточенный спор – заслать ли в прошлое видеомагнитофон, чтобы показать студентам, которые действительно неплохо танцевали, танцы для постановки, или отправить пару ребят, танцующих брейк-данс.
– Вообще-то, – размышлял Барсов, – наши коллеги в Великобритании уже рискнули продемонстрировать там видео.
– И как? – поинтересовался Андрей.
Барсов смущенно отвечал:
– Выкинули в окно со второго этажа. Они зачем-то решили показать жесткое порно. Теперь мы должны повторить эксперимент с видео, но только с более мягкими показами. Я думаю, – решил он, – что это подходящий случай.
Митя, как всегда, скептически поджимал губы и требовал отправить «туда» аппарат похуже.
– Все обратно вернем, – успокаивал Андрей. Митя только качал головой, терзаемый предчувствиями.
Видеомагнитофон вызвал сенсацию. Тростникова с Паниной, два парня с их курса, которые показались Сергею достаточно акробатичными, потом и соседи, привлеченные громкой музыкой, осматривали его со всех сторон, как Карлсон, ожидая увидеть что-то, кроме кинескопа, внутри. Телевышка в Средневолжске еще не была сооружена, и радости телевидения были жителям города незнакомы.
– Какие цвета! – восхищался Григорий Иванович. – Насыщенные, и изображение не зернистое!
Николай Васильевич никак не мог понять, почему изображение двигается. Но пульт дистанционного управления сразил всех наповал. Никто не решался делать комментарии, и все только включали и выключали изображение, каждый раз поражаясь, что экран то гаснет, то снова вспыхивает, подчиняясь нажатию кнопки.