Барсов довольно потирал руки.
– Похож? – спросил он Андрея.
– Как две капли!
– Гример хороший, – объяснил Яблонский.
– Богатая идея, – одобрил Андрей. – Уж в Сталина-то они стрелять не будут.
– Лишь бы поверили, что это Сталин, – озабоченно сказал Барсов.
Яблонский прислонился к стене, закрыл глаза и сосредоточился.
– Входит в роль, – благоговейно шепнул Барсов.
Яблонский согласился на эту авантюру сразу. Он был настоящим актером и в душе, и на сцене. Изобразить Сталина своим современникам было нетрудно: все знали его лишь по акценту и паре неизменных атрибутов. Но заставить поверить работников НКВД – это был высший пилотаж, и отказаться Яблонский не смог.
В помещение вошел молодой военный в немного необычной форме – Андрей не сразу узнал в нем Митю.
– И ты туда? – вытаращил он глаза.
– Кто ж поверит, что Сталин прибыл без сопровождения! – важно сказал он.
– Действительно, – пробормотал Андрей, поражаясь, до чего быстро молодое поколение начинает важничать.
Наконец на мониторах компьютеров появилось изображение кабинета Селиванова. Сам Селиванов сидел за столом с озабоченным видом и листал какую-то книгу. Было видно, что это занятие для него непривычное, – он морщил лоб, подолгу вглядывался в строчки и всем своим видом выражал страдание.
– Политучеба, – догадался Барсов. – Значит, время – то самое. После визита Сергея. Ну что ж! – обратился он к Яблонскому. – Семь футов вам под килем. Общую задачу вы знаете. Надеюсь, вы там в коридорах никого не встретите. Действуйте по обстановке.
Яблонский недовольно нахмурился. Он как раз жаждал встретить и сыграть. Тем более что зрители ему обеспечены – небольшая, но избранная аудитория. Это будет самое главное представление в его жизни. Он шагнул вперед, под металлический колпак, опутанный проводами.
– Помните, как видеокамеры прикреплять? – тревожно спросил Барсов.
Яблонский молча кивнул. Андрей подошел к колпаку, опустил рычажок на нем и торопливо отошел в сторону.
– Ну, по…ка, – закончил Яблонский уже в прошлом.
Он понял, что переместился, по изменившимся запахам, холоду, которым тянуло из маленьких окошек под потолком, и цвету стен. В его времени они были казенного зеленого цвета. Сейчас они стали темно-серыми, сплошь испещренными выбоинами на высоте человеческого роста. Когда Яблонский понял происхождение выбоин, он ужаснулся и впервые понял, во что ввязался. Ему стало страшно не за себя – диск был надежно вшит и он мог вернуться в любую секунду. Но выбоины свидетельствовали о беспощадной жестокости, которая будет продолжаться здесь как минимум до пятого марта. Неизвестно, сколько новых выбоин успеет появиться на этих стенах. Барсов предупредил его, чтобы он не смел вмешиваться и кого-то спасать, иначе невозможно будет предвидеть, как спасенный им человек впишется в историю.