Это было очень неловко. Все, кроме Сергея с Мариной, были в парах. Они одни сидели за столом, и Марина молча ждала приглашения.
К облегчению Сергея, вальс кончился, и дед тут же поставил другую пластинку. Час от часу не легче – теперь танго! Бабушка с дедушкой разошлись вовсю. Дед двигался упруго и элегантно, с первобытной грацией. Бабушка таяла в его руках. Дед вертел ею, опрокидывал ее на спину на своих сильных руках, заставлял кружиться – как будто всю жизнь занимался бальными танцами. Сергей вздохнул – и пригласил Марину. Она обрадованно встала к нему лицом – но не повисла на нем, как это обычно делали девчонки на дискотеках, а встала несколько на отлете, положив одну руку ему на плечо, а другой взяв за руку. Это была классическая танцевальная поза, но у Сергея было чувство, что от него ждут акробатического трюка. Он шагнул вперед – Марина послушно подалась назад. Он начал топтаться с ней у стола. Пролетая мимо них, дед крикнул:
– Эй, физик! Больше жизни!
Чувствуя себя старым и неуклюжим, он готов был провалиться сквозь землю. Однако все плохое когда-нибудь заканчивается. Закончилось и это танго. Вернее, оно было прервано звонком в дверь. Сергей с облегчением сел за стол рядом с Мариной, которая ободряюще улыбнулась и сказала:
– Вам, наверное, некогда танцевать? Владимир Иванович говорил, что вы очень хороший физик.
– Ох, – с облегчением сказал Сергей. – Спасибо за тактичность. Это вы пытались сказать, что я плохой танцор, да?
– Отвратительный, – засмеялась Марина. – Но я вас прощаю.
Дед вошел в комнату вместе с соседкой снизу – толстой старухой в темно-коричневом платье в цветочек, темной косынкой на голове и огромных войлочных тапочках.
– Вы уж простите, Эсфирь Марковна, – поклонилась она Марининой матери, – что я вас во время веселья тревожу.
– Мы живем в одном подъезде, – пояснила Марина. – Мама – врач. У бабы Шуры, наверное, заболел кто-то.
И точно. Оказалось, что заболела двухлетняя внучка.
– Прямо всю окинуло и взбудеденькивает, – поясняла баба Шура. – Уж так боюсь, так боюсь! Скорую вызвала, да пока доедет. Уж не посмотрите ли? Как бы не померла.
Эсфирь Марковна безропотно поднялась:
– Пойдем, пойдем, Шура. Посмотрим.
Когда они ушли, Сергей переспросил Марину:
– А что это она говорила про внучку? Ее взбу… чего?
– Взбудеденькивает! – засмеялась Марина. – По-моему, это значит, что у нее судороги.
– А! – удовлетворенно сказал Сергей. – А еще… окинуло, кажется? Это как?
– А это значит, что она покрылась сыпью, – с готовностью пояснила Марина.
– О! – Сергей поразмыслил. – А вот если бы мне сейчас пришлось бабу Шуру переводить на английский, сел бы я в лужу. Вот уж не думал, что я столько русских слов не знаю, – сокрушенно сказал он.