И вышеупомянутые силы устроили так, что какая-то школьная подруга моей новой знакомой, много лет назад вышедшая замуж за москвича и навсегда обосновавшаяся в Белокаменной, вдруг объявилась в нашем городке: после смерти отца ей надо было срочно решать проблему наследования двухкомнатной «хрущевки».
С ней-то и столкнулась на улице Инна, сразу и не признавшая в шикарно одетой даме своей бывшей одноклассницы, Светланы Данилькевич, ныне носившей фамилию Марголина. Зато та узнала ее. Разговорились. Женщина вместе с мужем работала в крупной российской компании «Интергаз», занимавшейся строительством газа- и нефтепроводов в ближнем и дальнем зарубежье: она — в бухгалтерии, супруг в должности начальника отдела зарубежных проектов. «Вот с этого места поподробней, Светка!» — полушутя-полусерьзно воскликнула Инна, услышав о супруге. Оказалось, что компания в данный момент имела проекты в Алжире, Судане, Индии и Греции. «Позвоню Генке, узнаю, — пообещала она, выслушав просьбу Инны о греческой визе. — «Интергаз» как раз подписал недавно контракт на строительство этой, как ее, компрессорной станции на границе с Албанией и засылает сейчас в Грецию своих спецов». На следующий день она перезвонила Инне: «Рабочую визу на три месяца можно устроить. Обычно такую сделать довольно сложно, но здесь — проект особой, так сказать, значимости. От вас — две справки: об отсутствии судимости и инфекционных заболеваний. Ну и, конечно, две цветные фотографии. Ты уж извини, оплатить визу придется вам: все-таки твой знакомый не работник «Интергаза». Сумму сообщу позже».
Неделя с лишним ушла на подготовку искомых документов. Что ни говори, а приятно все-таки еще раз убедиться в том, что ты чист перед законом и санэпидстанцией! Бумажки, заверенные гербовой печатью, и фотографии мне пришлось лично отвезти в Москву. Многоэтажное здание «Интергаза» на Новопресненской улице я нашел без труда. Чтобы не возиться с оформлением пропуска, муж подруги Инны, толстый лысоватый еврей лет пятидесяти, спустился ко мне прямо в вестибюль. Он забрал у меня документы, паспорт и обещал сделать все по возможности быстро.
— Спасибо, Геннадий Исакович, — поблагодарил я. Оглянувшись на охранника, стоявшего возле турникета, я повернулся к нему спиной и извлек из сумки полиэтиленовый пакет. В пакете лежала высокая подарочная коробка, на которой был изображен лохматый царь Беловежской пущи, зубр. Поверх зубра полукругом шла надпись «Особая Беловежская».
Марголин не стал отказываться, взял пакет, сунул мне свою визитку, проговорив: «Звоните через неделю», и мы распрощались.