— Но для чего же убивать? — отрывисто спросил американец. — Такой умный вор просто похитил бы драгоценности, а не совал голову в петлю.
Пуаро покачал головой.
— Это не первое убийство на совести Маркиза. Он — убийца по своей природе. Кроме того, он всегда считал, что не следует оставлять за собой улик и свидетелей. Мертвые молчат.
У Маркиза была огромная страсть к знаменитым и историческим драгоценностям. Услышав, что вы собираетесь приобрести рубины, он разрабатывает план: устраивается к вам секретарем, поручив одновременно своей помощнице получить место горничной у вашей дочери, для которой, как он предполагал, предназначались эти рубины. Этот хорошо обдуманный план не помешал ему, однако, натравить на вас в Париже пару апашей как раз в ту самую ночь, когда вы купили драгоценности. Попытка не удалась, что, я думаю, его вряд ли удивило. Основной же план был, по его мнению, абсолютно надежен и безопасен. Ни тени подозрения не могло пасть на Ричарда Клайтона. Но, подобно всем великим людям, а Маркиз был в своем роде великим человеком, он имел свои слабости. Он не на шутку влюбился в мисс Грей и, подозревая, что она отдает предпочтение Дереку Кеттерингу, не смог устоять против искушения взвалить на него это убийство, когда представилась такая возможность. А теперь, месье Ван Альдин, я хочу рассказать вам кое-что любопытное. Мисс Грей отнюдь нельзя назвать мистически настроенной особой, однако она твердо убеждена в том, что однажды, после долгого разговора с Клайтоном в парке у казино в Монте-Карло, она увидела призрак вашей покойной дочери, которая, как показалось мисс Грей, пыталась ей что-то сказать. Катарина вдруг поняла, что Рут Кеттеринг хотела назвать имя своего убийцы — Ричард Клайтон! Эта мысль показалась мисс Грей настолько фантастической, что она не рассказала о происшедшем никому. Однако она так была убеждена в правоте своих подозрений, что стала действовать на свой страх и риск — необдуманно, как тогда казалось. Она всячески поощряла ухаживания Клайтона и притворялась, что абсолютно убеждена в виновности Дерека Кеттеринга.
— Сверхъестественно, — промолвил Ван Альдин.
— Да, это так. Никто не может объяснить подобных явлений. Кстати, одна небольшая деталь долгое время ставила меня в тупик. Ваш секретарь явно хромал — следствие раны, полученной на войне. А у Маркиза никакой хромоты не было. Это было главным камнем преткновения. Но мисс Ленокс как-то упомянула, что хирурги, лечившие майора Клайтона в госпитале, организованном ее матерью, были страшно удивлены его хромотой. По их убеждению, она должна была полностью исчезнуть уже через несколько месяцев после операции. Эта хромота — намеренный камуфляж. В Лондоне я посетил одного из этих хирургов и убедился в правильности своих подозрений. Позавчера я упомянул имя этого хирурга в присутствии Клайтона. Самым естественным с его стороны было заметить, что он лечился у этого хирурга во время войны, но Клайтон этого не сделал и тем самым укрепил меня в моей версии. Мне также помогла мисс Грей, показавшая мне газетную вырезку, в которой сообщалось о краже драгоценностей в госпитале леди Темплин как раз в то самое время, когда там находился Клайтон. То, что я иду с ней по одному пути, мисс Грей поняла, когда я направил ей письмо из отеля «Риц» в Париже.