— В лесах появился дикий зверь, — сказал художник Каннингэм, когда они подошли к станции. За всю дорогу он не сказал ничего другого — но поскольку Ван Чеел болтал без умолку, он просто не заметил молчаливого настроения спутника.
— У нас? Да нет, ничего страшнее пары лисиц и ласок в наших лесах не встретишь, — ответил Ван Чеел. Художник промолчал.
— Что вы там такое говорили о зверях? — спросил Ван Чеел уже на платформе.
— Что?.. А, ничего. Фантазии, — махнул рукой Каннингэм. — Однако вот и поезд!
В тот же вечер Ван Чеел решил, как частенько делал, пройтись по своим лесным угодьям. В его кабинете стояло чучело выпи, он знал названия многих местных растений, — так что, возможно, его тётушка была в чём-то права, когда говорила о нём как о великом натуралисте. По крайней мере, он был отменным пешеходом и гулял много и охотно. Притом он держал за правило во время прогулок запоминать всё увиденное — не столько для того, чтобы содействовать прогрессу естествознания, сколько чтобы иметь темы для разговоров. Когда, скажем, расцветали колокольчики, Ван Чеел немедленно предавал сей факт гласности; разумеется, самое время года должно было намекнуть слушателям на вероятность подобного события, однако последние чувствовали, по крайней мере, что Ван Чеел их не обманывает.
Однако то, что Ван Чеел обнаружил в этот раз, несколько выбивалось за рамки повседневного опыта. На гладкой каменной плите, нависшей над берегом глубокого озерца в дубовой роще, привольно раскинулся, подставив солнцу мокрую смуглую кожу, мальчик лет шестнадцати на вид.
Влажные мокрые волосы облепляли его голову, светло-карие глаза — такие светлые, что блестели почти тигриным, оранжевым блеском — с ленивой настороженностью изучали Ван Чеела. Явление паренька оказалось настолько неожиданным, что Ван Чеел внезапно для себя задумался, прежде чем заговорить. В самом деле — откуда взялся здесь этот диковатого вида подросток? Правда, месяца два назад у мельничихи пропал сын — скорее всего, упал в мельничный ручей, — но то был совсем малыш, а не такой, уже довольно взрослый паренёк.
— Что ты тут делаешь? — строго спросил Ван Чеел.
— Загораю, как видите, — ответствовал парнишка.
— А где ты живёшь?
— Здесь, в лесах…
— Нельзя же жить в лесу, — возразил Ван Чеел.
— Почему же? Тут очень хорошие леса, — несколько снисходительно ответил мальчик.
— Но где ты спишь ночью?
— Ночью? Ночью я не сплю.
У Ван Чеела начало появляться неприятное, раздражающее чувство — то ли ему морочат голову, то ли он чего-то недопонимает.
— Хм! А чем же ты питаешься? — подумав, спросил он.