Флёр не могла бы сказать, сколько времени просидела во мраке затхлого подземелья, ломая свою разболевшуюся голову над загадками судьбы. Она металась между полной безнадежностью и искусственно поддерживаемой в себе уверенностью в благополучном исходе происходившего.
Ведь, в конце концов, есть еще на свете Катарина Медичи. Не сможет же она не отреагировать на тот факт, что одна из самых любимых ее фрейлин бесследно исчезла этой ночью. Она станет наводить справки, пошлет на поиски мадам де Гонди, спросит Виолу де Монтень. Иоланда, камеристка Флёр, укажет, что в покоях нет украшений и нескольких предметов гардероба. Но какие выводы сможет сделать из этого Катарина?
Ясно будет одно: Флёр исчезла. Добровольно или по принуждению, никто сказать не сможет. И вообще, предъявят ли ей обвинение? Быть может, про нее просто забудут? Страшные истории о заброшенных и умерших от голода пленниках бродили в голове Флёр.
Пока о ее судьбе узнает отец и приедет на помощь, будет слишком поздно. Сколько времени можно прожить в холодных стенах, где нет ничего, кроме кучки соломы и насекомых? С такой пищей, которую иначе как отравой не назовешь, и с собственными слезами в качестве единственного напитка. Кому какое дело до страданий заключенного?
Где она находится, знает только ее супруг, граф де Шартьер. Но куда его увели? Что это за допрос, которому он сейчас подвергается? Пытки? О небо, куда забрели ее мысли! Ведь как-никак, Ив де Сен-Тессе такой человек, предки которого столетиями служили королю верой и правдой. Никто не посмел бы просто так подвергать его мучениям.
А может быть, он уже снова разгуливает на свободе. Ведь никто не знает, на что он решится, если его поставят перед выбором: свобода при условии молчания или угроза казни вместе с супругой, навязанной ему королем.
Граф поклялся ей в своей любви, и прошедшая ночь была сокровищем, которое она будет хранить в тайниках своего сердца. Но все же ее грызло упорно не уходившее сомнение. Слишком тонкой была нить истинной любви, протянувшаяся между ними. Кроме того, несгибаемая гордость, проявлявшаяся до сих пор ее супругом, предупреждала Флёр о тщетности глупых иллюзий.
В сущности, она же совсем его не знала. Верен он ей или склонен к измене? Честен или изысканно обманчив? Благороден или безнравствен? Заботится прежде всего о собственной безопасности или о судьбе жены? Можно ли всерьез принимать его горячие клятвы в верности?
Чем сильнее Флёр стремилась проникнуть в чувства и мысли этого загадочного человека, завоевавшего ее сердце, тем больше охватывало ее ощущение, что она совсем не знает его внутреннего мира. Что сделало его таким, каков он есть: элегантным и циничным придворным?