Огаста постучала и, прежде чем дочь ответила, открыла дверь.
Кристина лежала на кровати. Она выглядела бледной и слабой, черты лица необычно заострились, черные волосы разметались по подушке вокруг головы.
В первый момент Огаста почувствовала жалость к дочери, но это чувство быстро прошло, и она настроилась на серьезный разговор.
— Болеешь? — спросила леди с порога.
Девушка утвердительно кивнула.
Огаста вошла и закрыла за собой дверь. В данный момент не было нужды в успокаивающих словах. Она села на край кровати и посмотрела на дочь.
— Эту болезнь ты получила от Макса? — спросила она, глядя прямо в глаза Кристине.
Та попыталась отвести взгляд и не смогла. Она привыкла обращаться с людьми по-своему, либо обольщая их, либо доминируя над ними. Но с матерью этот номер не проходил никогда, даже в детстве.
— Что ты имеешь в виду, мама? — спросила она неестественным голосом.
— Сейчас не время увиливать от ответа, Кристина. Если ты беременна, то нам предстоит решить много проблем. Я не хочу зря пугать тебя, но мне кажется, ты не до конца понимаешь всю серьезность того положения, в котором ты оказалась. Если, конечно, я права.
Кристина открыла рот и снова закрыла его.
Огаста ждала.
— Я не знаю, — очень тихо произнесла девушка. Ее голос дрожал, она едва сдерживала слезы. Гордость и осознание того, что ее мама не заплакала бы, придавали ей сил.
Огаста задала вопрос, ответа на который она очень боялась, но она должна знать правду:
— Это в первый раз?
Кристина уставилась на нее. Возмущение и недоумение, вспыхнувшие в ее глазах, сменились ужасом, когда она поняла, что именно Огаста имела в виду и о чем она подумала. Девушка побелела как полотно.
— Мама, как ты можешь думать, что я способна на такое!
— Хорошо, я так не думаю. Но дело не в том, что думаю я, важно, что подумает полицейский. Если у них появится достаточно причин, чтобы рассматривать подобную возможность…
— Мама!..
— Я должна уладить это. Ты больше не увидишь Макса. По крайней мере, до тех пор, пока я не обеспечу его молчание, ты будешь оставаться в кровати. У тебя простуда. Это понятно?
— Да, мама. — Кристина была так шокирована и напугана, что не посмела возражать. — Ты думаешь… полиция… я имею в виду…
— Полагаю, они не узнают ничего такого, чтобы прийти к подобному заключению. И для этого ты должна действовать именно так, как я тебе скажу.
Девушка молча кивнула. Огаста посмотрела на ее бледное лицо, вспомнила, как она сама чувствовала себя в первые несколько недель беременности. С того времени прошла целая вечность. Неужели когда-то Брэнди был маленьким мальчиком в коротких штанишках? Его отец тогда был молод, с более худым лицом, на несколько фунтов легче. Но он по-прежнему строен, широкоплеч и осанист. Как мог мужчина так мало измениться? Казалось, его голос, его манеры, даже его мысли оставались такими же, как прежде.