Гаррет резко вскрикнул…
Не скрывая смущения из-за своей неловкости, я суетливо извинилась:
– Прости, пожалуйста! Меня ни ноги, ни спина не держат…
В нос ударил смрад… Я поняла, от кого он исходит, и отпрянула, резко выдохнув:
– Какой ужас! Чего ты молчишь?
– Я не молчу. Я вскрикнул, – по-детски обиженно произнес он, кряхтя и прикрывая загноившуюся рану курткой.
– Угу, – буркнула я, нащупав наконец карман. Упершись левым плечом о живот родственничка, вынула горсть орехов. – Открываем рот и медленно жуем! – учительским тоном сказала я, вдруг осознав, как хорошо, что все же не одна в этой подвальной темноте. Поднося орешек ко рту Гаррета, дала ему возможность схватить его губами. – Сейчас ты мне все расскажешь!
Мгновенно, словно голодная белка, грызя орешек за орешком, он уныло спросил:
– А если не буду говорить? Это что, шантаж?
– Во-первых, джентльмен при леди не произносит таких слов, во-вторых, да – это шантаж, – спокойно ответила я.
Все равно столько орехов лопать после дня голодовки (ну или сколько там прошло времени?) – это вредно. Лучше понемногу. К тому же неизвестно, сколько нас здесь продержат! Я подумала – «нас». Совсем плохо… Теперь я еще и за этого негодяя волнуюсь…
– Первый вопрос: когда ты сюда попал? – Так хотелось спросить, кто тот таинственный негодяй, натворивший столько бед, но, рассудив, что вновь спугну, пока эту тему ворошить не стала.
– Я дурак…
Согласно кивнув, я поняла, что он этого не увидел. Может, и к лучшему, а то обидится и замолчит.
– В ту ночь, когда вы с Артуром убежали, он испугался, что я его раскрою, и приказал своим головорезам схватить меня. Избив, они приволокли меня сюда и приковали за ноги. – Он еле ворочал языком. Я опасалась, что у Гаррета не хватит сил рассказать все. – Кстати, какое сегодня число? Мне показалось, что прошла целая неделя.
– Это зависит от того, сколько я пролежала в обмороке. – Мне не нравилось, что так и не удалось узнать, кто все это задумал. Или Гаррет лжет, выгораживая себя?!
Он немного помолчал, будто вспоминая что-то.
– Ты лежала без чувств совсем недолго. Хотя не знаю, время для меня остановилось.
– Хоть примерно скажи: час, два, ночь, сутки? Сколько? – Я не пыталась сдержать раздражения.
Он заерзал, вызвав непреодолимое желание закрыть нос.
– Скорее час, – наконец хрипло выдал он.
– Значит, сейчас ночь воскресенья, а завтра днем у меня должна состояться свадьба… И в этом виноват ты!
Моя голова, раскалываясь на части, обрубала на корню все ростки жалости к брату графа Инсбрука.
– А-а… А почему сегодня?
Придурок! Если бы могла метать глазами молнии, уже бы грелась у его обгорелого тела.