— Только не говори, что ты за нас волновалась. — В тоне Лили звучал сарказм. Этого она и добивалась.
Арлетта бросила на нее уничтожающий взгляд, но ничего не ответила. Она была твердо убеждена, что подобные вспышки надо игнорировать, и говорила Лили об этом тысячу раз, по крайней мере каждый раз, когда в ярости оттого, что ею пренебрегают, девочка становилась на дыбы.
Лили хотелось бы научиться сдерживать свой язык, но иногда слова сами вырывались наружу.
— Извини, — сказала она.
— Есть за что, — выпалила Арлетта.
Она подошла к мужу и коснулась его рта своими рубиново-красными губами. Когда она отошла, рот у него оказался перепачканным помадой. Лили подумала, что это придает ему глупый вид.
Лили не могла не отдать должное своей матери: та выглядела сногсшибательно. Лили подумала, что она, наверное, провела в салоне красоты весь день. Уже многие годы она осветляла свои каштановые волосы, но сегодня они были еще на тон светлее, а макияж был сделан безупречно. На ней был новый белый морской трикотажный костюм, в ушах красные эмалевые серьги по последней моде. Лили заметила, что легкие красные туфельки тоже были новыми.
Она посмотрела на свои сильно измятые, потрепанные шорты, грязные носки цвета хаки и коричневые туристские ботинки, а потом — снова на мать.
— Думаю, мне надо переодеться, — сказала она.
— Хорошая мысль, — кивнула Арлетта. — Эта одежда омерзительна. К тому же тебе следовало бы принять ванну. Сколько прошло?.. Неделя?
— Что-то вроде этого, — ответила Лили и бросила перед собой рюкзак с грязной одеждой. — Спокойной ночи, па.
Джей Кей остановил ее, положив руки ей на плечи.
— Я люблю тебя, Лили. Доброй ночи.
— Спасибо, — ответила она, направляясь к лестнице.
Не успела Лили подняться по лестнице, как родители начали спорить на повышенных тонах. Она остановилась, подвинулась ближе к перилам и прислушалась.
— Почему ты так с ней обращаешься, Арлетта?
— Как?
— Так, словно хочешь, чтобы она себя чувствовала последним дерьмом.
— Я не стараюсь заставить ее чувствовать себя дерьмом. Я хочу, чтобы она чувствовала, одевалась и вела себя как девочка. Она девочка, Джей Кей.
— Я это знаю.
— Неужели? Сомневаюсь!
— О! Ты проводишь с ней массу времени! Знаешь все ее секреты!
— Я знаю о нашей дочери намного больше, чем ты, — самодовольно ответила Арлетта.
— Что, например?
— Что три недели назад у нее были первые месячные.
— И мы это будем сейчас обсуждать? — Джей Кей явно чувствовал неловкость.
— Вот видишь? Это как раз то, о чем я говорю. Одно упоминание о женских делах — и ты сразу уходишь в сторону. Ты не можешь смириться с тем, что она девочка и скоро природа превратит ее в женщину, — тогда у тебя не будет другого выхода, как оставить свои фантазии, будто она еще ребенок и твой сын.