Он вглядывался в бесцветные лица молодых брокеров, готовых лезть из кожи вон, чтобы доказать своим клиентам, а главное — самим себе, что они люди с положением. Ему нужны были совсем другие люди. Эти тратили деньги на броские безделушки, стараясь произвести впечатление на окружающих. Они не покупали дорогих фамильных вещей. Зейн искал мужчин постарше: в дорогих костюмах классического стиля, ездивших в таких же дорогих автомобилях.
Его выбор пал на Френсиса Кенсингтона. Зейн подошел к выходившему из здания биржи человеку в темно-сером костюме в темную полоску, белой рубашке, сшитой на заказ, и серо-коричневом галстуке. Он обратил внимание на золотую с жемчугом булавку на галстуке. Человек из тех, кого трудно удивить. Зейн понял, что держаться надо просто.
— Простите, сэр, — начал он, когда мужчина подошел к обочине и поднял зонт, давая знак шоферу, ожидавшему чуть поодаль.
— Да? — отозвался тот, не глядя на Зейна.
— Меня зовут Зейн Макалистер, я только что приехал из Бандеры, штат Техас, и хочу вам кое-что показать.
По круглому лицу мужчины пробежала тень сомнения. Его тяжелые брови сошлись на переносице.
— Я вас не знаю.
— Конечно, сэр. Но мне кажется, нам стоит познакомиться. Я продаю красивую старинную вещь. Понимаете, моему отцу пришлось делать операцию…
Мужчина расхохотался так, что щеки у него покраснели.
— Придумал бы что-нибудь получше, сынок. Здесь Нью-Йорк.
— Понимаю, сэр.
Подъехал лимузин. Шофер остановил машину и вышел. Зейн чувствовал, что время уходит.
Он полез в карман джинсовой куртки и достал завернутое в бумагу колье.
— Я ходил в «Мелтон», — произнес он, держа колье так, чтобы мужчина мог видеть его. — Там сказали, что у них нет времени.
Шофер открыл хозяину дверцу машины. Зейн не унимался. Он повернул колье, и камни заиграли на солнце.
— Оно настоящее, сэр. Девятнадцатый век. У меня есть все документы, подтверждающие его ценность и подлинность. Я могу рассказать вам всю его историю. Оно было изготовлено в Севилье, а позже продано известной принцессе.
В глазах Френсиса Кенсингтона, прикрытых тяжелыми веками, сверкнуло любопытство.
Шофер стоял рядом, ожидая, когда хозяин сядет в машину. Зейн бросил взгляд на шофера, потом снова на толстяка.
— Мой папа умер. Мне нужны деньги.
— Убери колье, пока кто-нибудь не увидел его и не украл.
Зейн повиновался. Френсис Кенсингтон неловко влез в лимузин. Шофер начал закрывать дверцу. Френсис протянул вперед зонт, остановив его, потом посмотрел на Зейна:
— Ладно, садись. Не могу же я читать твои бумаги посреди улицы.
Зейн давно знал, что открыто радоваться в подобных обстоятельствах вредно для дела, но забыл об этом. Он чуть не запрыгал от радости посреди Уолл-стрит. Потом сообразил, что на это времени ему не дадут, и нырнул в машину. Шофер захлопнул дверцу.