Проведя не очень сложную операцию в Швейцарии гестапо еще за три дня до ареста фон Топпенау получило сведения о вкладах графа в Цюрихский банк. полковник Редер обратил внимание на два денежных перевода пришедших из Соединенных Штатов Америки в 1937 и 1938 годах. Родственников в Америке у Топпенау не было. Переводы выглядели убийственной уликой.
Еще раньше, изучая биографию фон Топпенау и сопоставляя данные о графе, полученные от различных лиц, следователь Хабекер предположил, что имеет дело с натурой нервной, способной на волевые усилия лишь в случаях особого нравственного подъема.
Сцена в кабинете Крибеля убеждала: эти умозаключения верны. Граф был потрясен, как может быть потрясен только человек, знающий за собою нечто способное оправдать неожиданный арест.
Давать фон Топпенау передышку, позволять ему собраться с духом не следовало. Хабекер потребовал немедленно доставить графа на допрос.
Протесты фон Топпенау, высказанные срывающимся голосом, он выслушал с неподвижным лицом, не мигая, и под его взглядом граф фон Топпенау замолчал.
— Граф фон Топпенау, — мертвенным голосом сказал Хабекер, — вы обвиняетесь в государственной измене. Протесты бесполезны. Ваша связь с Москвой изобличена показаниями Инги Штраух и Карла Гауфа, а также рядом других лиц. Согласны ли вы дать добровольные показания?
— Я протестую! — закричал фон Топпенау. — Как Москва? Меня знают как убежденного антикоммуниста! «член национал-социалистской партии!
— Ваши антикоммунистические взгляды следствию известны, — размеренно сказал Хабекер. Это бесспорно является смягчающим обстоятельством, ибо вы предстаете в качестве жертвы. Суд учтет это, но лишь при условии вашего полного раскаяния и подробного рассказа о деятельности Больца, Штраух и Гауфа.
— Я член национал-социалистской партии! — упрямо с отчаянием повторил фон Топпенау.
Хабекер раскрыл картонную папку с бумагами.
— Я хочу, чтобы вы правильно поняли мою цель, -по-прежнему спокойно сказал Хабекер. — Я не хочу вас запутывать и отягощать вашу совесть ненужной ложью. Попытки обмануть следствие только усугубят вашу вину, граф. Я хочу вам помочь.
— Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи! — возбужденно заявил Топпенау. — Я требую немедленно освободить меня!
Хабекер разгладил лежавший перед ним лист.
— Граф Эрих фон Топпенау, будьте любезны выслушать следующее. — спокойно сказал Хабекер. — Находясь на дипломатической службе в Варшаве и занимая пост легационного секретаря имперского посольства, вы тесно познакомились с неким Эрвином Больцем, выдававшим себя за юриста и являющимся представителем весьма почтенной фирмы, занимавшейся делами немецких национальных меньшинств за тогдашними границами Германии. Поскольку Больц имел прочные связи в промышленных, журналистских и политических кругах различных стран Восточной Европы, посол граф фон Мольтке находил возможным использовать информацию юриста в интересах рейха и поощрял контакты Больца с сотрудниками посольства. Посол одобрял и ваши личные контакты с Больцем.