Я заворочалась на сиденье и вздохнула. Парень снова покосился на меня.
Вскоре показалась Москва. Город еще спал. По тротуарам семенили редкие прохожие, их было гораздо меньше, чем дворников. Слава богу, этой профессии в Москве не дали погибнуть.
— Метро! — вдруг фальцетом сказал мой водитель, резко затормозив возле пешеходного перехода.
По-моему, нерезко тормозить он просто не умел. Точно.
Большое М на палочке, как раз то, что мне нужно. Рассыпаться в благодарностях перед парнем мне почему-то не хотелось, молча сунув ему деньги, я хлопнула дверцей и направилась в переход. Возле дверей метро уже стояли несколько человек, это меня обрадовало: не хотелось бы сейчас торчать здесь одной. Все стоявшие внимательно оглядели меня. В принципе платье выглядело неплохо. Особенно сверху, там все-таки раньше была куртка. А вот подол, размотавшийся после нескольких падений, выглядел экстравагантно. Но самым уязвимым местом были ноги. Левую туфлю мне найти не удалось, а расстаться с правой я не решилась: не могла определить, что лучше — быть совсем босиком или периодически прятать левую ступню за правую туфлю. Так что мне пришлось улыбнуться каждому по очереди и поставить ножки крестиком.
Наконец к дверям подошла изнутри пожилая женщина в форме, щелкнул замок, и двери распахнулись. Народ, опережая друг друга, дружно двинулся внутрь. Я не стала торопиться и, подождав, пока все пройдут, осторожно пошла к дверям.
Если на улице женщина в одной туфле выглядит, как женщина в одной туфле, то в метро она выглядит как идиотка. В этом я убедилась через несколько секунд, после того как все присутствующие в радиусе ста метров уставились на меня, едва не открыв рот.
— Женщина, в метро босиком нельзя! — опасливо приблизилась ко мне та самая пожилая работница, что открывала двери. — На эскалаторе нельзя!
Она тревожно заглядывала мне в глаза, видно, стараясь углядеть в них признаки идиотизма или буйного помешательства. Не найдя ни того, ни другого, она заметно расстроилась, но всем своим видом давала мне понять — проскочить на эскалатор я смогу лишь через ее труп.
— Мне не надо вниз, — дрожащим голосом произнесла я.
— Так это же метро, — сказала вдруг женщина ласково и даже похлопала меня по плечу. Я поняла, что она все же приняла меня за юродивую.
Покосившись на кассы, я убедилась, что кассирша там еще не появилась, поэтому, сместившись вместе с тетенькой немного в сторону, я, рыдая, поведала ей о жестоком тиране, изводящем жену и вообще всех... Об избиении и, наконец, об изгнании из собственного дома, то есть из машины.