Дуэль (Гроссман) - страница 32

Но не надолго. Потому что в эту минуту я действительно услышал чьи-то тихие, торопливые шаги, которые приближались по коридору. Сердце мое заколотилось. Я стоял, со страхом глядя на дверь. Мне показалось, что кто-то неуверенной рукой пробует, не заперта ли она. Нет, мне не почудилось. Кто-то и в самом деле осторожно повернул дверную ручку, и я увидел, что дверь в комнату Розенталя медленно открывается.

Я бы предпочел сейчас рассказать вам о чем-нибудь более приятном. Например, о письмах, которые Элиша посылает мне из Хайфы. Или о пьесе, которую мы с ним сочинили в прошлом году и в которой каждое слово было написано наоборот, от конца к началу, и действие тоже происходило в обратном порядке. Или, например, о… да не важно о чем, я готов рассказать вам о чем угодно, лишь бы не о том, какой ужасный страх охватил меня, когда я вдруг услышал тихие, крадущиеся шаги в коридоре, а потом кто-то осторожно повернул дверную ручку и приоткрыл комнатную дверь. Я даже подумать ничего не успел — меня тут же буквально «подняло», я просто не могу найти другого слова, меня именно подняло и пронесло: над стулом, стоявшим справа от меня, потом над корзиной с бумагами, потом над серым чемоданом, и так я продолжал лететь, стремительно и бесшумно, как летучая мышь по ночам, пока не оказался, совершенно того не выбирая, в самом лучшем месте, где мог бы укрыться, даже если б выбирал его долго и сознательно. Меня «внесло» в большой платяной шкаф, да так удачно, что я даже успел слегка прикрыть дверь за своей спиной. А в следующую минуту я услышал, как дверь комнаты мягко закрывается.

Значит, неизвестный уже вошел.

Бывают в жизни минуты, когда соображаешь так быстро, будто у тебя не один, а сразу три мозга: один планирует смелые и решительные поступки, второй придирчиво их проверяет и отвергает, а третий просто дрожит от страха и заранее поет себе отходную. Стоя в полутемном платяном шкафу, я был полностью во власти мозга номер три. Собственная смерть от руки дерзкого преступника казалась мне неизбежной. В моих ушах уже звучала заунывная похоронная мелодия. Впрочем, я, конечно, слышал и кое-что еще. До меня явственно доносились шаги неизвестного, который быстро и нервно двигался по комнате. Вот он открывает ящик стола. Вот опять тихо. Шорох бумаг. Ящик закрывается. Снова шаги. Они приближаются. Я вжался спиной в заднюю стенку шкафа, изо всех сил пытаясь спрятаться, исчезнуть среди одежды. Беззвучно и неподвижно, как статуя самого себя, стоял я среди костюмов и рубах, между фланелевыми брюками и шерстяными жилетками и сам старался стать рубахой или хотя бы жилеткой, чем-нибудь неприметным, с петельками и пуговицами, только бы не самим собой — живым, все понимающим и трясущимся от страха. Меня окружал сильный запах нафталина и шафрановых листьев, которые Розенталь положил в шкаф, чтобы у одежды всегда был хороший и свежий запах. Я задыхался. К счастью, дверца шкафа не была плотно прикрыта. Как вы помните, я не успел закрыть ее до конца, когда сверхъестественные силы подняли меня и метнули через всю комнату прямиком в это пронафталиненное укрытие. И теперь через приоткрытую дверцу проникала тонкая полоска света. Однако щель эта была слишком узкой для того, чтобы разглядеть, что происходит в комнате. Впрочем, признаюсь вам честно — я и не пытался что-нибудь разглядывать. Мне было все равно, что там происходит. В данную минуту мне хотелось только, чтобы все, что там происходит, скорей перестало происходить. Пусть этот вор заберет уже свой рисунок и уйдет из комнаты, чтобы я смог наконец выбраться из этого удушливого шкафа.