Накопление слов, которые выражают отношение человека к факту, шло своеобразными волнами. При этом извлекались они из самых разных источников, соотносились со словами европейских языков, составлялись из частей книжных слов, полузабытых и ветхих, выделялись из прилагательных, уже получивших к тому времени новое значение.
В результате стало возможным выразить и простое удивление простодушного человека: бесподобно -удивительно - поразительно; и сдержанное изумление образованного человека: невообразимо - невыразимо - немыслимо; и рассудочное впечатление скептика: неимоверно - неправдоподобно - невероятно; и реалистическую точку зрения современного человека, который опирается уже не на чувство или мнение, а на реальный факт: чрезвычайно - небывало - беспримерно. На все случаи жизни и для самых разных потребностей составились в нашей речи выражения, с помощью которых можем мы высказать свое отношение к тому, что видим и чувствуем.
Но этого мало. Изменялась и форма выражения >этих отношений. В поисках тех пределов, за которыми >УЖе как будто нет дальнейших степеней выразительности, русская речь дошла до описательных выражений, подражая, быть может, другим языкам: кому-то хорошо до невероятности, до чрезвычайности, до невозможности!
Усиление чувства, крайние степени изумления в слове сегодня еще носят разговорный характер, в литературный язык их еще не допустили. Однако за ними, по-видимому, будущее, потому что... Да потому, что нет больше слов, особым значением своих корней способных продолжить эту длинную цепь выражений. Все уже было. Все известно. Но языку нужны новые слова. Вот и создаются аналитические конструкции с помощью самого абстрактного по смыслу суффикса имен существительных -ость, хотя и от тех же самых прилагательных, которые дали в свое время наречия невероятно, чрезвычайно, невозможно. Смысл старых корней понятен, но передается все новым и новым словам: невероятно - до невероятности и т.д.
Мало выразить удивление перед непостижимостью увиденного. Нужно и оценить то новое, что увидел. Из дали времен дошло до нас книжное слово прекрасно, которое затем сменило народное русское красиво -оно сохранилось в безыскусном и простецком «Красота, красотища!» Но в середине XIX века и это новое показалось невыразительным, пресным. В романе «Юность» Л. Толстой осуждает речь студентов-разно-чинцев, которые «употребляли слова глупец вместо дурак, словно вместо точно, великолепно вместо прекрасно и т.п.». Это т.п. примечательно: значит, многими словами разночинцы поразили потомственного дворянина, графа. Белинский тоже любил слово