Октябрьскую революцию военные агенты Российской империи встретили на своих постах. В Великобритании находился генерал-лейтенант Николай Ермолов и морской агент контрадмирал Николай Волков, в Бельгии и Нидерландах полковник Людвиг Майер, в Швеции и Норвегии подполковник Дмитрий Кандауров и агент морского ведомства капитан 1-го ранга Владимир Сташевский, в Дании генерал-майор Сергей Потоцкий и капитан 1-го ранга Борис Бсзкровный. В Италии Россию представляли полковники Оскар Энкель (при Главной квартире итальянской армии), Александр Волконский (при посольстве) и капитан 1 — го ранга Евгений Беренс (до июня 1917 года), во Франции генерал-майор Алексей Игнатьев (при Главной квартире французской армии) и капитан 1-го ранга Владимир Дмитриев, в Швейцарии генерал-майор Сергей Головань, в Греции генерал-майор Александр Муханов и капитан 1-го ранга Александр Макалинский. В Румынии должность военного агента исполнял Василий Палицын, а морским агентом служил капитал 1-го ранга Александр Щеглов. В США военным ведомством были командированы полковник Александр Николаев, в Японию полковник Виктор Яхонтов, в Китай полковник Николай Морель.
После октябрьских событий практически никто из действующих военных агентов на Родину не вернулся. Из названных на сторону советской власти перешли только двое — Евгений Беренс (он покинул Италию еще летом 1917 года) и Алексей Игнатьев, который оставался в Париже, но не дал разбазарить деньги российского военного представительства, сохранив их до прихода новой власти.
Вообще граф Алексей Игнатьев в своих мемуарах весьма колоритно передает настроение той сложной эпохи, поведение в это непростое время некоторых его коллег — российских агентов. Он вспоминает, как к нему явился государственный контролер, провел сверку финансовых книг представительства с выпиской из Банка де Франс и рассыпался в лестных комплиментах, Однако перед уходом напомнил о крупных подотчетных суммах казенных денег, выданных морскому агенту Дмитриеву на морские перевозки и капитану Быстрицкому на оплату авиационных заказов. У каждого из них числилось несколько миллионов франков.
«Время все налаживает, — говорит французская поговорка, и время сослужило немаловажную службу, — пишет Игнатьев, — для превращения этих казенных денег моими сотрудниками — в личную собственность. Не отрицая полученных от меня денег, они сперва признали их “авансами”, в которых можно отчитаться только по их израсходовании. Месяцев через шесть эти деньги, по их словам, принадлежали уже не им самим, а Временному правительству, “незаконно арестованному большевиками”, а через год — законными преемниками этого правительства оказались последовательно и Колчак, и Деникин, и Юденич, и Врангель, и под конец они сами, — непризнанные борцы за “свободу совести и слова”.