Так он все-таки клинья подбивает? Ничего не понимаю!
В общем, договорились на завтра у меня. На визитке написала еще и Лелькин телефон — мол, вечером меня можно будет застать «вот тут».
— До какого времени?
— Ну, часов до двенадцати точно, — очень мне надо, чтобы он звонил посреди ночи.
— Вы там ночуете?
Ну знаете ли! Допрашивать — это такая оперская привычка, что ли?
— А в чем дело?! Это какой-то криминал?
Он расхохотался. Хорош все-таки, сил моих нет, и смеется так… прямо как нормальный человек…
— Да боже упаси! Просто я утром буду в этом районе, мог бы и вас захватить, я на машине.
Опять не поймешь: то ли это попытка «перейти на личности», то ли… Бредовая идея, но, может, его Лелькин дом интересует? А что? Достаточно абсурдно, чтобы оказаться правдой?
Да не так уж, пожалуй, и абсурдно. Во всяком случае более правдоподобно, чем «личный интерес». Может, то, что говорил господин майор, и можно принять за авансы, но… Нет, не думаю. Некоторый мужской интерес присутствовал, только, по правде сказать, маловатенький. Господин Ильин явно думал параллельно о чем-то более насущном. Знать бы — о чем…
Черный ворон, что ты вьешься над моею головой?
Мария, кажется, Антуанетта
Ничего не скажешь, денек выдался… насыщенный. Размышления о загадочном майоре занимали меня весь его остаток. Вечером же мы с Лелькой, невзирая на побаливающие мышцы, естественно, продолжили свои «танцы» в свежеоборудованном зале. Все-таки насколько комфортнее заниматься, когда поблизости качаются крепкие мужики — всегда есть кому подстраховать. Вот только при них не поговоришь. Хотя, если в зале не просто время проводить, то все равно не до разговоров.
Потом мы всей толпой отправились попить чайку. Засиделись за полночь. Прощаясь, Михаил воткнул над телефоном бумажку с номером:
— Вот. Если что понадобится, звоните. В любое время. Ночью тоже. Телефон у меня в комнате, — и так смешно при этом набычился. Ну, какой он медведь — медвежонок. Правда, большой очень.
Потом мы с Лелькой еще часа два обсуждали мои «новости». Да, да, да, баб хлебом не корми, дай языки почесать. Ну и что? Не о тряпках же!
Конечно, утренний подъем опять превратился в проблему, и к себе домой я влетела за десять минут до оговоренного времени. Только успела более-менее ликвидировать «нормальный рабочий беспорядок» и пылевые сугробы — складывается впечатление, что пыль чувствует отсутствие хозяина и скапливается с утроенной скоростью — как раздался звонок в дверь. Видимо, для человека, привыкшего носить форму, «часов в одиннадцать» означает «одиннадцать ноль-ноль», и никак иначе.