Появилась реальная угроза эпидемии. Распространилась чесотка- Санитарное состояние лагеря было ужасающим. Не было мыла, сменного белья. Позднее парни меняли свои нательные рубахи у крестьян, но пока об этом не могло быть и речи. В более выгодном положении находились женатые мужчины - им стирали жены. Холостяки же, которых было большинство, просто выкидывали кишевшие вшами рубахи, после того, как не снимая носили их несколько недель.
Первым распоряжением, изданным, когда автор этих строк была назначена старшиной лагеря, были установлены коллективные стирки и женщинам вменено в обязанность обстирывать всех бойцов. Так как мыла не было, в воду во время кипячения белья добавлялась зола, а для дезинфекции белье прожаривалось старым утюгом, добытым в селе во время одного из рейдов.
Так налаживал свою жизнь наш большой лагерь. И несмотря на мучительные трудности, люди не пали духом. Они закалились и приспособились к тяжелой обстановке. Именно тот режим, которого ранее опасались, внес порядок и организованность в лагерную жизнь.
ВСЕГО НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ МИНОВАЛО С ТЕХ ПОР, КАК большинство бойцов собралось на острове, а база уже была построена. Людей обуревала жажда борьбы, и все мечтали о боевых операциях, которые станут возмездием за гибель тысяч евреев, о новых рейдах по спасению евреев. И хотя главные проблемы все еще дожидались своего разрешения, а количество оружия не увеличилось, штаб приступил к разработке партизанских операций. Группа бойцов отправилась на первое диверсионное задание - перерезать телефонную связь на шоссе, ведущем в Вильнюс. Весь лагерь провожал их добрыми пожеланиями. Многие завидовали уходящим.
Я тоже иду. Со времени моего прихода в лес я впервые покидаю базу, успевшую превратиться в мой дом. В группе - около двадцати парней и две девушки. Передо мной шагает Хася Варшавчик. Мы хорошо понимаем, что в зависимости от того, как будет проведен рейд, решится не только наше собственное боевое будущее, но и общий вопрос о привлечении девушек к таким операциям. Многие парни поглядывают в нашу сторону с сомнением и тревогой дорога длинная, привалов мало. выдержим ли поход и не задержим ли всю группу? Выходим к "копане".
Пока идем вольно, уверенные, что здесь ничто нам не угрожает. Настроение отличное, мысль, что мы, группа еврейских партизан - на боевом задании, окрыляет нас и будоражит воображение. Неожиданно издали послышались шаги. Берем оружие на изготовку. Разведчики уходят вперед. Слышим окрики. Идем к разведчикам, и перед нашими глазами предстает группа партизан, только что пришедших в Рудницкие леса. Обмениваемся приветствиями и, по обыкновению, ищем еврейские лица. Замечаю приближающегося к нам человека. Он спрашивает, кто мы, и, когда отвечаем, что мы еврейские партизаны, интересуется, нет ли среди нас "Ури". Этот вопрос поверг меня в изумление: кто этот человек и откуда ему известна подпольная кличка Абы Ковнера?